Хвостик

– Ну, все, – девочка, пыхтя занесла два больших пакета и, сбросив туфли, потащила их на кухню. – Оставь, я сама все разложу. Итак, вот тебе картошка и гречка, а еще макароны, я такие люблю, лук, морковка, нечего лопать, одни сладости. На, это тебе на десерт, – она достала пачку вафель. – Пришлось идти в другой магазин. Молоко, хлеб бездрожжевой. А ты знаешь, что сухие дрожжи, что применяются в пекарнях, химические. О… А ты знаешь, что когда человек краснеет, его желудок тоже краснеет. Удивительно. Правда! А у женщины сердце бьется чаще, чем у мужчины. А вот ребенок до семи месяцев одновременно может и глотать и дышать.

Пока Оксана говорила, она все разложила из пакетов, взяла тряпку (так ей по крайней мере показалось, что это тряпка), намочила ее и вытерла стол. Взяла стакан и, тут же налив воды, полила цветок.

– Ну, ладно, вот, вроде все. Надо бы тебе тут подмести и протереть, как-то некрасиво, вроде взрослый, а беспорядок. А вот ты знаешь, что каждую минуту в человеческом теле умирает и рождается одновременно примерно 50 000 клеток. А вот…

– Стоп!

– Что? – возмутилась девочка и посмотрела на мужчину, он все еще стоял. – Садись, – она пододвинула ему табуретку. Я пошла, – и, не дожидаясь его возмущения, тут же выскользнула из квартиры.

– А как же чай? – сказал Сергей, когда дверь уже захлопнулась. Он соскочил и, прыгая на одной ноге, выскочил на площадку. – Я чайник вскипятил.

– Ага, – раздался радостный возглас девочки, которая стояла за дверью. – А я думала, ты забыл.

– Ты меня напугала.

– Я все контролировала. Если что, поймала бы.

– Заходи. Спасибо тебе. Ты всегда такая…

– Какая? Болтливая? Нет, только когда волнуюсь. Вот думала, зайти или нет, вдруг там жена или еще кто похуже. Похоже, ты один.

Оксана вернулась обратно в квартиру, аккуратно поставила в сторону свои туфли и уже как-то осторожно, будто еще ни разу тут не была, заглянула на кухню.

– Сюда?

– Да. Я сейчас.

– Ты садись, мне легче все сделать, только ты скажи, где чай?

– А у меня его нет.

– Ты пьешь вот это? – она взяла в руки стеклянную банку с надписью «кофе». Там ведь и кофе нет.

– Как это нет?

– Темная душа, весь кофеин содержится в оболочке зерна. Его обрабатывают так, чтобы выжить весь кофеин, который после поступает фармацевтам, а тут, – она опять потрясла банкой, – ничего нет, кроме цвета и опять же ароматизаторы. Ладно, в следующий раз куплю тебе нормальный чай, и не тот, что в пакетиках. Там, как говорит моя мама, только стружки.

Через пару минут стол был накрыт, она аккуратно разложила на тарелочку сухофрукты, их она купила себе домой, но отложила немного в пакетик и принесла к чаю.

– Ну, вот. Вроде, все. Как нога?

– Чешется.

– Пройдет, когда снимешь. Зато теперь знаешь, что чешется, а вот почему чешется?

– Наверное, кожа вспотела или воздуха не хватает.

– А может, клещи.

– Что?

– Кожные клещи, ты разве не знал? Кстати, на человеке живет два вида клещей, одни хорошие, а другие не очень. Вот хорошие убивают тех, что не очень.

– А что ты еще знаешь?

– Больше ничего, это я так, опять волнуюсь.

Сердечко застучало, она посмотрела на этого странного, как ей еще тогда показалось, мужчину. Оксана вздохнула и, отпив кислого кофе, тут же поморщилась. Они немного поболтали и минут через десять она ушла к себе домой.

– Заходи, – сказал мужчина и, прыгая на одной ноге, взял банку с кофе и бросил ее в мусорку.

11 Вон! А с тобой поговорим.

Иногда стоит совершить ошибку хотя бы ради того, чтобы знать, почему ее не следовало совершать.

– Так…

Света окаменела, услышав жесткий голос матери. Она появилась из ниоткуда, словно материализовалась из пустоты.

– Ты, – она ткнула рукой в Егора. – Вон! А с тобой поговорим.

Света была старшей и поэтому всегда получала сполна. Вот и сейчас ничего хорошего голос матери не сулил. Брат покорно ушел, а она осталась.

После того как Егор стал встречаться с Данилом, он стал как девчонка капризным. Свету как сестру это ужасно раздражало, хотелось, чтобы брат был парнем, мужиком, а не этим размазней. Она затащила его к себе в спальню и, сказав, чтобы не возгудал, вернее, не дергался, не сопротивлялся, стала целовать. Может, это сделала потому, что в понедельник так и не смогла поцеловать Власа, не смогла сама, а он мялся и все рассказывал, где был с отцом. Егор словно пластилин, она лепила из него что хотела, а он вроде даже был не против. Вот только мама оказалась против ее инициативы.

– Совратить брата решила?

Светлана не решилась перечить матери, знала, что будет еще хуже. Она развернула ее и со всего маху шлепнула ладонью по заду.

– Аааа… – не удержавшись, крикнула Светлана.

– Молчи, – и тут же последовало еще несколько шлепков. – Еще раз увижу, отлуплю как сидорову козу. Я на работу. Буду поздно, поужинайте и спать. Все ясно?

Оксана только закивала, на глазах появились слезы, отвернулась и пошла на кухню. Грохнула входная дверь, и в доме сразу стало тихо.

– Ушла? – шепотом спросил Егор. Светлана кивнула. – Больно? – она опять кивнула, слезы сами катились, и она не могла их остановить. – Извини, не услышал.

– Ты-то тут при чем?