ХЗ. характер землянина

Саид, плотно жмурясь, упал на колени, уткнулся лбом в полированную поверхность. Сознание едва справлялось, отслеживая совсем чужое для гуманоида. Хусс был куда более змеем, чем прежде представлялось. Сейчас он вился, изворачивался, втискивался в невероятно старые, узкие ходы. Оказывается, его череп способен менять форму, сплющиваясь. Оказывается, его руки имеют семь суставов и не мешают гибкому телу в скольжении. А ноги и вовсе иллюзия – просто хвост так сложен, обманывая гуманоидов. Змей скользил все дальше и увереннее. Он чуял тепло и стремился к источнику. Он был зол, но вовсе не на пассажиров своего корабля. Скорее Хусс клял себя, не находя оправдания какой-то ошибке.

Он явился, потому что был разбужен отчаянным криком. Он считал мысль о Йотте, потому что умел читать мысли – но редко этим пользовался, не желая влиять и подвергаться влиянию, он стар для подобного и не заинтересован в жизни современного мира. «Йотта» – шепнуло сознание двуногого, мысль поползла по лабиринту ассоциаций и добралась до забытого, еще мгновение назад малосущественного. Затем вспышка… ярость. Холодная, бешеная ярость опознания обмана.

– В корабль, – удивляясь себе, попросил всех Саид. – Да. Прямо теперь.

Пыры замечательны тем, что умеют не задавать лишних вопросов. Ика вон начал было, но попал под руку Бмыга и затих. Ему в голову не приходило, что взрослого идянина можно за шкирку притащить и пристегнуть к креслу, не спрашивая мнение. Саид, ощущая в голове сумасшедший пожар, отчаянно-торопливо озирался, щупал обшивку и воздух, усваивая систему чуждого, не под гуманоида спроектированного, управления. Толчками расправлялось, гасило реальность, чужое сознание. Хусс вырвался из лабиринта ходов в обширное пространство – то ли древний город, то ли природные пещеры. Там темно, много автоматики, характерной для современного мира. Хусс мчится, виляя длинным хвостом и шипя с переходом в ультразвук. От его голоса активируются старые системы расы йорф. Хрустят перемалываемые невесть чем современные автоматы, гулко лопаются целые коридоры и здания, вмиг сплющенные спазмом «живого» потолка. Хусс то ли прыгает, то ли летит… Быстрее, еще быстрее! Позади полыхает зарево, впереди огромный зал, край пола, пропасть. Теперь точно – полет.

Свет внизу. Ближе. Рядом. Хусс ввинчивается в пол, гася скорость, с его черепа срываются змеи-волоски, жалят окружающих. С хрустом вгрызаются, предпочитая глаз или ухо, чтобы как можно скорее взять под контроль мозг. Еще мгновение – и Хусс обладает небольшой армией клонов современного универсума, вооруженных и поставленных здесь, чтобы уничтожить любого входящего… теперь у них новая задача и новый хозяин.

– Гюль, – вслух удивился Саид, старательно прицелился и активировал точку в пустоте. Сухая шкура корабля вздрогнула, принимая предполетную форму. – Гюль и эти… прайд?

– Гуля? – поразился Бмыг.

Теплая волна его надежды захлестнула все вокруг, связь с сознанием Хусса растаяла в ней, растворилась. Саид открыл глаза, сполна принимая реальность: он фиксирован в змеином лежаке пилота, он шипит с нелепо раззяванным перекошенным ртом с текущей по подбородку слюной.

Корабль приподнялся над поверхностью, заскользил, ускоряясь. Саид недоуменно глянул на свои руки, погруженные в чешуйчатые перчатки управления, уходящие в недра корпуса… который, вроде, тоньше листка, но это – обман зрения. Шея болит. Слева возле уха вспухает нарыв. Пульсирует, шевелится. Гав пластырем зажимает рану и взволнованно ворчит. Руки шевелятся в перчатках, лучше сознания понимая, что надо делать. Не им и не Саиду – а Хуссу. Сейчас это его руки.

– Ядовитый старик, – обиделся Саид, шамкая не желающим закрываться ртом.

Десны саднило, хотя в них не было прижимаемых к нёбу складных зубов, как у Хусса. Тех самых зубов, которыми йорфы не пользуются невесть сколько веков, тысячелетий. Зубов, мгновение назад впрыснувших яд рослому гуманоиду, который паниковал и поливал йорфа сплошным потоком огня, пока жил… Но Гюль осталась не задета, йорф это обеспечил.

– Там ад, – прошамкал Саид.

Глаза слезились, истерзанные нервы не желали принимать контроль сразу от двоих. Хуссу сейчас отчаянно больно – и его страдание широким потоком изливается на Саида. Конвульсивное движение руки в перчатке управления…

Корабль рывком, без торможения, встал на нос и рухнул в шахту, в единый миг возникшую на месте пластин-чешуек, неотличимых от всех иных на тщательно замощенной планете. В кромешной тьме корабль несся, шурша обшивкой и изгибаясь в узком лазе. Ближе к цели, ближе.

Пальцы сложились в щепоть. Корабль раскрыл пасть переднего люка, о котором Саид и не знал мгновение назад. Из пола вырос еще один лежак, принял груз – и корабль пошел вверх.

– А-ах…

Прошипел Саид, кусая язык и захлебываясь горячим и соленым. Он еще ощущал Хусса. Внизу, все дальше от корабля, старый йорф с неожиданным для себя самого наслаждением выплеснутой хотя бы раз ярости, снятых хоть однажды оков невмешательства – убивал, уродовал, уничтожал, давая кораблю время уйти.