ХЗ. характер землянина

Оооуууо истратил семь минут на осознание ответа габ-служб и принял его только после обсуждения со мной, своим морфом и, как он полагает, переводчиком. Ответ был отрицательным и содержал рекомендацию немедленно, экстренно покинуть габ. Оооуууо покатился к причалу. Ускорить процесс я не мог. Герметичность оболочки среды обитания была нарушена в одиннадцать часов десять минут. Некто изолировал пирс и использовал комплексный удар военных систем высокой поражающей способности. Затем был активирован глоп-гель. Оооуууо оказался шокирован и замурован, он дезориентировался и утратил понимание верных параметров среды. Оооуууо без сознания, последнее его ощущение – вибрация сложной модуляции. Попытка ей противостоять приведет к вхождению во все более полный резонанс, это обрекает его на самоуничтожение. Помешать не могу. Покинул друга, получив сигнал обнаружения вас. Рассчитываю оказать помощь дистанционно».

Третий отчет оказался ничтожно коротким. Морф отдыхал, его друг спал и во сне оказался парализован неизвестным средством. Он вне опасности, но придёт в себя не ранее, чем через условные сутки.

– Наши действия? – шепнуло общее сознание трех морфов. Именно общее. Я слегка шалела от их умения быть целым и от целостности приращивать опыт, интеллект.

– Попасть в центр управления, – шепнула я и помолчала, ожидая возражений или уточнений. – Надо сначала туда… наверное. Много данных и возможностей управлять. Губра попробуем выколупать из желе… если экстренные системы работают.

Морфы молчали. Я висела и моргала. Невероятно быть тут – и одновременно еще невесть где невесть чем. Во все стороны расползались частицы морф-сущностей, сборщики информации. Они прыгали, скользили, падали, невесомо парили… Нащупывали и опробовали безопасный путь. Дальше и дальше. Шире и шире. Они заново отстраивали для меня объемный план габа. Наткнулись на первого живого, второго, третьего… Смогли постепенно распознать их, как ведущих бой. В коридоре уровня контроля! Вот тут я вмиг вылупилась из кокона теплого покоя.

Я включилась. Помчалась по темному габу, ощущая сердце где-то возле зубов и тщательно сжимая челюсти, чтоб оно не выпрыгнуло. Было тише, чем на ночном кладбище. И страшнее. Сколько помню, вся гниль – от живых уродов, которые норовят заразить своим бешенством всех вокруг.

Мне долго казалось, что в беззвучии грохочет именно собственное испуганное сердце. Я не лезу в герои, беда в том, что и отсидеться не умею. У меня дефект такой, глаза не закрываются на то, на что надо бы по общему мнению. Я, может, немного дельфин и нашла бы общий язык с губрами. Я тоже всех – к поверхности. А дальше пусть барахтаются, как смогут.

Морфы притормозили меня у поворота коридора – прямо влипли в пол и стену, тело размазало по в один удар поверхности, сознание протрезвило от лихости. Я ведь бегу, чтобы не начать думать. Вредно это, а ну как испугаюсь?

Грохочет по полной, и не сердце – оружие! Зажмуриваюсь и жду, пока морфовые пылинки нарисуют картину бедствия. Завал. Взломана силовая переборка. Чем – не гадаю, это будет долго. Нащупались обездвиженные габариты. Одинаковые гуманоиды – они ближе ко мне. Все рты закрыты. Все пульсы схожие, очень ровные, а коммуникаторы в режиме активного обмена данными. Нет, это не мои сослуживцы.

Отстегиваю из крепления сувенирный калаш. Чувствую на спине электрическую щекотку. Пахнет паленым. В глазах рябь. Без паники, вдох-выдох. Строго себе говорю: притворись спокойной и сделай то, чего Билли ждет от всех без исключения русских с калашами. Хотя бы постарайся.