Кибер и судья Холмс

Уолфред Андерсон увидел, как окружной прокурор напрягся, когда кибер повторил слова, сказанные профессором Нойштадтом. Он почувствовал, как его собственный пульс участился от слабой, неясной надежды.

— Есть также дела «Форсайт против штата» 6 Огайо, 19, и дело «Мёрфи против США», 2д, ОАС (Окружной Апелляционный Суд). Эти дела создают прецедент для демонстрации в зале суда для определения существенных фактов. Спасибо, джентльмены.

Голос затих. Все лампы погасли. Кибер V, ОКА, вынес своё решение.

Какие бы опасения ни вызывала у окружного прокурора демонстрация юридических знаний профессора, теперь их затмило его удовлетворение от такой демонстрации киберэффективности.

— Восемь минут! — торжествующе объявил он. — Восемь минут на ознакомление с фактоми по делу и вынесение решения. Вот вам и эффективность! Вот вам и современная судебная процедура!

Уолфред Андерсон, почувствовав тяжесть восьмидесяти шести лет, поправил галстук-бабочку, расправил плечи и направился обратно в зал суда. Возможно, новый способ был правильным. Возможно, он был просто стариком, обременённым мечтами, воспоминаниями, непостоянством человеческих эмоций. Ему потребовалось бы много долгих, утомительных часов, чтобы разобраться во всех этих делах. Возможно, старые методы умерли вместе с Холмсом и другими гигантами той эпохи.

Детали демонстрации были быстро согласованы. Окружной прокурор выбрал кибера IX для тестирования. Очевидно, он неожиданно проникся уважением к профессору Нойштадту и не хотел рисковать. Кибер IX был новой мощной моделью, использовавшейся в научных целях в качестве интегратора. Судья Андерсон был наслышан о том, что его устройства хранения данных являются самыми совершенными из когда-либо созданных.

Если профессор Нойштадт тоже слышал об этом, то он не подал виду. А лишь слегка, презрительно кивнул в знак согласия с выбором окружного прокурора.

На мгновение судья поймал себя на мысли, что надеется, что кибер IX заставит профессора присмиреть. Поведение этого человека сводило его с ума.

Уолфред Андерсон ударил молотком сильнее, чем это было необходимо, и объявил перерыв в слушаниях на три дня. Тем временем в зал суда должен был быть доставлен кибер IX под охраной. Профессор Нойштадт был освобождён под залог, тут же им внесённый.

Факс-репортёры подхватили эту историю, раздувая из неё сенсацию. Прокуратура публиковала отчёты почти ежечасно. Карикатуристы создали иллюстрации к «Битве века», на которых Кибер IX и профессор Нойштадт были изображены в виде борцов в противоположных углах ринга. Подпись гласила: «Человек бросает вызов машине», что указывало на то, что профессор был явным аутсайдером и, следовательно, фаворитом сентиментально настроенной публики. Один из судебных репортёров признался судье Андерсону, что букмекеры принимали ставки на кибера IX десять к одному.

К неизменному неудовольствию судьи, профессор Нойштадт, казалось, так же, как и прокуратура, жаждал публичности. Он позволял приглашать себя на интервью во все доступные телешоу; одна программа раскопала древний фильм о том, как профессор участвовал в викторине, извлекая кубические корни пронзительным, уверенным голосом.

Общественный интерес вскипел. Потребовали освещения судебного процесса по телевидению, на что прокурор и профессор Нойштадт с готовностью согласились. Уолфред Андерсон с трудом удержался от того, чтобы не выступить против создания в зале суда атмосферы карнавала; даже наличие факс-фотографов казалось ему излишним. Но он знал, что любая попытка вмешаться приведёт его обратно к этому адскому ОКА.

Когда он вошёл в зал суда утром в день, назначенный для проведения судебного процесса, на судье был новый галстук-бабочка легкомысленного зелёного цвета, но он чувствовал себя так же, как и многие обвиняемые, поднимавшиеся со скамьи подсудимых, перед вынесением приговора. После сегодняшнего утра кампанию окружного прокурора по привлечению к ведению процессов киберсудей будет уже не остановить. Он бросил недовольный взгляд на множество телекамер и заметил, что одна из них была направлена на Оливера Уэнделла Холмса. Судья, похоже, не возражал; да и кто бы стал возражать, находясь в полной безопасности, в красивой золотой рамке? Холмсу было легко выглядеть таким самоуверенным.

От яркого света у него заболели глаза, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы изобразить полную невозмутимость, ожидаемую от судьи. Люди со всех концов света будут смотреть на него. Пятьсот миллионов зрителей, по оценкам одного из обозревателей.