Кибер - реликт (СИ)

Неприятный разговор состоялся с командиром оперативной группы. Разлогов понимал, что если он не удержит инцидент с Клеопатрой в секрете, то об эксперименте не стоит даже мечтать. Его просто вышвырнут со службы в лучшем случае, в худшем – попадет под суд военного трибунала. И чтобы не допустить этого, нужно было в первую очередь очистить реестр электронного журнала по особым происшествиям. Молодой, еще неопытный, лейтенант наотрез отказывался это делать, ссылаясь на приказы командования. С одной стороны, полковник понимал его. Когда-то он и сам был таким, считая, что точное выполнение приказов есть залог успешной карьеры. Осознание того, что жизненные ситуации бывают весьма необычными, а начальство – сборище тупиц, приходит вместе с опытом намного позже.

И все же Разлогов сумел убедить офицера, пообещав хорошо отблагодарить за услугу. Реестр журнала был обнулен, информация с камер наблюдения стерта, а в технической документации была поставлена отметка о глобальном сбое системы.

Как опытный офицер, Разлогов понимал, что оставлять свидетелей происшествия чревато большими и неприятными последствиями. И если нельзя этих свидетелей убрать, значит нужно взять их под постоянный контроль. Это оказалось несложно. Сейчас в жилом модуле рейдера находилась та самая оперативная группа. Согласно рапорта полковника, она должна осуществлять охрану зоны эксперимента, как того требует регламент. Но у полковника были свои мысли на этот счет…

Тумановский тоже находился на борту рейдера.

После того, как Клеопатру удалось отключить, Разлогов приказал поместить его в камеру, никуда не выпускать и обеспечить всем необходимым. Лишь перед самым стартом полковник лично доставил его на борт рейдера вместе с транспортным контейнером, в котором находилась Клеопатра.

Разлогов не проронил ни слова, пока они добирались до космопорта. Олег так же демонстративно молчал. Полковник не настаивал на разговоре - у него будет вдоволь времени объяснить, в какую заваруху Тумановский попал из-за собственного упрямства.

И это время неумолимо приближалось…

Но был еще один момент, который весьма беспокоил Разлогова. На небольшом откидном столике у стены лежал лист пластбумаги с напечатанным текстом – астрономическая сводка.

Полковник уселся на стул, пробежал взглядом ровные строчки.

«Если все с самого начала пошло наперекосяк, не жди ничего хорошего», - слова старой поговорки сами всплыли в сознании.

Хабара была открыта автоматическим кораблем-картографом более ста лет назад. Имея большой процент кислорода в атмосфере, на ней, тем не менее, невозможно было находиться без средств защиты дыхания из-за вредных примесей. Вброс в газовую оболочку планеты определенных реагентов изменил ситуацию, а атмосферные процессоры, установленные на поверхности, за несколько лет сделали атмосферу пригодной для человека.

На Хабаре расположились полигоны для тестирования новейших образцов техники и вооружения. Лучшего места было и не найти – сухая, покрытая холмистой равниной, она позволяла проводить любые, даже самые необычные, эксперименты.

Но проблема была в другом. Единственная планета в системе двойной звезды Луман, она двигалась по сильно вытянутой эллипсоидной орбите. Именно это делало Хабару совершенно непригодной для любых форм жизни. Достигая максимально удаленной от Лумана точки орбиты, температура на поверхности падала до отрицательных значений, наступала длительная ночь. И наоборот, когда планета приближалась к светилам температура росла, достигая в перигее орбиты огромных величин. Хабара словно падала в пекло – ничто не могло вынести расплескавшегося на ее поверхности огненного ада. И, согласно астрономической сводке, этот ад должен был наступить менее чем через четыре стандартных земных дня.

Полковник понимал: это большой риск проводить эксперимент в таких условиях. Уже сейчас температура на поверхности была выше тридцати градусов по Цельсию и неизменно росла. Сутки, максимум полтора – на большее Разлогов рассчитывать не мог. Если эксперимент затянется, то придется пару недель отсиживаться в заглубленных бункерах, пережидая убийственный раскаленный шквал на поверхности.

Безумная игра наперегонки с буйством природы.

Разлогов усмехнулся. Действительно, безумная. Но в этом крылась и определенная притягательность – еще никто и никогда не совершал такого.

Тонко пискнул сигнал вызова по внутреннему интеркому.

Полковник коснулся сенсора приема.

- Слушаю, Разлогов.

- До выхода на орбитальный виток тридцать пять минут, господин полковник, - доложил второй пилот. – Необходимо ваше подтверждение по активации системы опознавательных кодов с базой.

- Сейчас буду, - ответил Разлогов.

Полковник вновь изменил план. Мысль об этом пришла как-то сама собой. Рейдер шел на высоте десяти километров. На обзорном экране проплывала серо-коричневая холмистая равнина. Разлогову она напомнила застывшее море – холмы плавно перетекали друг в друга, иногда перемежаясь темными вкраплениями в местах выхода на поверхность скальных пород.