Кибердемоны 3. Динамический хаос

Это Такеши, — мысль была простая и очевидная, как кирпич. — В замке, принадлежащем Карамазову, в его личном сейфе, в томике любимых стихов… С какого перепугу я решил, что это — послание отца? Амели. Это она мне сказала. Тогда, в Минске, она сказала, что нашла отцовские дневники. Я и повёлся, как дурак.

Пора валить, — внезапно понял он. — Что нас связывает? Кроме хорошего траха?.. Общие скелеты в шкафу? Да не такие уж они и общие. Она меня использовала. Натянула, как одноразовую перчатку, покопалась в чужом дерьме, а теперь снимет и выбросит. Так что пора валить.

Он поднялся с табурета, и даже открыл рот, чтобы сказать: — Всё, мол, было круто, но пора и честь знать, — когда заметил её взгляд. Не просто заметил, а натолкнулся на него с размаху, с разбега, как на бетонную стену. Даже больно стало.

Она знает, о чём я думаю. И выжидает: как я себя поведу? Может, ей это важно. Или просто интересно. А скорее всего — просто наплевать. Собачка принесла палку. Больше шавка не нужна.

И в этот момент он ощутил… упрямство. Такое противное шебуршание за лобной костью, между глаз. Хватит. Хватит убегать.

Именно поэтому его и таскают за шкирку все, кому не лень. Кому надо БОЛЬШЕ, чем ему… Пойди туда, сделай то, принеси это… Да какого хера?

Заебали все.

Если он не будет убегать, если вцепится зубами и сам, по собственному желанию, начнёт распутывать этот клубок, ОНИ — кто бы это ни был — не смогут больше им помыкать.

Стоит начать принимать решения, и чужие указания идут по боку. Отваливаются, как грязь с колеса турбо-джета.

— Давай посмотрим, что там за старик, — сказал Мирон и направился к креслу Капюшончика. — Только вруби перевод. Не все здесь шпрехают на японском.

Картинка немного поморгала — сейчас синхронизируется — и вот перед ними Такеши Карамазов. Как живой.

Сидит в том самом кабинете — библиотеке со свитками. За спиной — сёдзи с видом на Фудзи. Да нет, — понял Мирон. — Не сёдзи. Створки ширмы распахнуты, и с галереи открывается РЕАЛЬНЫЙ вид на Фудзи-яму. А вишни в цвету и бамбук — так это японский садик во дворе замка.

— Здравствуй, внучка, — говорит Такеши и прихлёбывает из крошечной глиняной чашечки с крышкой. — Если ты смотришь это видео — значит, всё идёт так, как задумано. Поздравляю. Ты справилась.

Мирон смотрит на Амели в ожидании объяснений, но девушка только легонько поводит ладонью — потом, мол. Не мешай.

— Я записываю это послание перед тем, как навестить одного старого друга. Скорее всего, с этой встречи я не вернусь, — старик говорил буднично, словно сообщал, что собирается выйти в город, прогуляться а затем пообедать в модном ресторане. — Мы не виделись много лет, но сейчас я ощущаю настоятельную потребность его увидеть, и произойти это должно прямо сейчас.

Старик помолчал, словно размышляя над следующей фразой.

— Знаешь, с возрастом эта способность появляется как бы сама собой: вдруг понимаешь, где должен быть, и всё. Впрочем, как и другие вещи… С возрастом учишься экономности: делать только необходимое и лишь там, где должно. Впрочем я отвлёкся.

Он посмотрел прямо в камеру и Мирону показалось, что пронзительные, выцветшие стариковские глаза видят его насквозь.

— Я хочу попросить у тебя прощения, Орэн. За то, что не был рядом, когда ты во мне нуждалась. За то, что проявлял к тебе меньше нежности, чем ты заслуживаешь. Я был плохим дедом, — он опустил глаза, но через пару секунд вновь смело посмотрел в камеру. — Но я любил тебя, внучка. Всем сердцем, всей душой. И я всегда гордился тобой.

Возникла еще одна пауза, во время которой старик запустил руку во внутренний карман безупречного двубортного костюма, серого в тончайшую белую полоску — и вынул пачку бумаг, перегнутую пополам. С внутренней стороны угадывались ровные столбцы иероглифов.

— Это — документы на всё, чем я владею, — он потряс бумагами и небрежно бросил их на стол. — Не только Технозон, но и все дочерние фирмы, теневые корпорации, сопутствующие организации, мелкие предпринимательства, а также ключевые места в составе директоров. Все они принадлежат тебе. Несколько пакетов акций, пара замков — не в счёт. Ты же понимаешь: я должен бросить кость остальным родственникам. Но основное — моя империя, то, что я создавал всю свою жизнь — теперь твоё. Перед тем, как навестить друга, я завезу их к нашему поверенному, господину Кобаяши, и как только он поставит свою подпись, ты займёшь моё место. Король умер, да здравствует король! Прости, что тянул так долго — надо было сделать это гораздо раньше. Но видишь ли: мы, старики, не умеем не работать. Остаться не удел — для нас самое страшное, самое мучительное наказание. И вот мы придумываем бесконечные отговорки, причины, поводы — лишь бы как можно дольше оставаться у руля. Власть, как ты знаешь, развращает. А такая власть, которую я передал только что тебе — может просто уничтожить.

Теперь пауза длилась гораздо дольше. Мирон уже подумал, что сообщение закончилось, но Такеши вновь заговорил: