Кибердемоны. Призрак (СИ)

- Нельзя, дурачок, - она вновь вернулась к снисходительному тону. - Там день, мы оба в розыске. Нам нельзя выходить.

- И что? - про то, что его ищет полиция, Мирон как-то забыл. - Вечно теперь будем сидеть под землей? Пока не станем чёрными ходоками?

Закатив глаза и отвернувшись, Мелета стала ковырять в двери железной загогулиной, которую достала из рюкзака.

Значит, и это было предусмотрено... - рассеянно подумал Мирон. - Мене, текел, упарсин. Весь его путь, начиная с материнского звонка, был измерен, взвешен и просчитан до последнего шага. А значит, бесполезно сопротивляться. Платон не позволит сойти с дистанции. Ведь он - старший брат. И отлично знает, как этого не допустить.

- Мы побудем здесь до темноты. Подождем одного человека. А потом выйдем на поверхность.

В том, как она произнесла слово "поверхность" угадывался чуть ли не священный трепет.

- Какого человека? Зачем его ждать? - от любого незнакомца Мирон ожидал только неприятностей. По-другому как-то не выходило.

- Затем, зачем надо, - дверь скрипнула и Мелета, навалившись плечом, толкнула её внутрь. - Чего смотришь? - спросила она. - Помогай. Заржавела в хлам...

Он вздохнул и пристроился рядом с девушкой. Несмотря на долгий путь, от её волос всё еще слабо пахло земляничным мылом.

Дверь отошла рывками сантиметров на двадцать пять, а затем застряла окончательно. Мелета, сняв рюкзак, протиснулась внутрь. Затем протянула руку.

- Давай, - приказала она. - Пролазь боком.

- Может, не надо?

Он боялся что дверь, если они её захлопнут за собой, уже никогда не откроется. Так и подохнут они в этом склепе, всеми забытые, никому не нужные...

- Лезь, сказала. Хочешь, чтобы ходоки тебя почуяли?

Это был аргумент.

Стиснув зубы, пыхтя, как паровоз, Мирон протиснулся в щель и замер, щурясь от яркого света. Яркого - по меркам подземелья...

Под потолком вполнакала светила желтая лампочка, провод от неё тянулся к небольшому аккумулятору на полу.

Комнатка была крошечная, три на три. Стены - всё тот же бетон, украшенный старинными бумажными постерами. В углу - топчан, застеленный синим войлочным одеялом, под ним даже угадывалась подушка в серой от времени наволочке. Пол был голым, чисто выметенным, справа от топчана - колченогий столик и два обгрызенных табурета. На столе, прикрытые плёнкой, стояли жестяные кружки и медный, тусклый от старости чайник.

- Каптёрка обходчиков, - тихо сказала Мелета. Из её рта нежным облачком вырвался пар. - Поезда давно не ходят, и об этом месте все забыли. Кроме нас.

Пыли нет, - отметил Мирон. - На столе, рядом с кружками, банка с суррогатом заварки и пакетики сухих сливок. Значит, здесь кто-то бывает.

Раздался гулкий грохот. Мелета всё-таки захлопнула дверь...

Сразу стало очень тихо. Слышно только их общее дыхание и шум крови в ушах.

- Ну? - спросил Мирон. - И что будем делать?

Мелета уже копалась на столе. Сдернув плёнку, она взяла чайник, из ящика на полу достала бутылку с водой, крошечную горелку с газовым баллоном - Мирон не думал, что такие до сих пор выпускают...

- Чаю пошвыркаем и спать, - сказала она, водрузив чайник на горелку. - Ты вообще голодный?

- Не знаю, - буркнул Мирон, осторожно усаживаясь на кровать.

Только сейчас он почувствовал, как гудят ноги и саднят натёртые в чужих кроссовках мозоли. Он ведь не привык к таким нагрузкам. Одно дело - поддерживать форму с помощью биогеля, в котором полно всяких там протеинов и других присадок, а совсем другое - наматывать километры на своих двоих. Кто его знает, может, завтра он вообще не сможет ходить...

Есть тоже не хотелось. Живот был пуст больше суток, но после крыс, бездомных и ходоков мысль о еде вызывала только спазмы.

Чайник засвистел - такой уютный, домашний звук, и Мелета, налив кипятка в две кружки и бросив к ним по пакетику заварки, села рядом с Мироном.

- Осторожно, - сказала она. - Кружка очень горячая.

Мирон взял её, обернув ладонь рукавом толстовки. В каптерке был дубак, и греть руки о горячую кружку было приятно.

Так они и сидели, прихлёбывая горячий, чуть горьковатый чай и молчали. Разговаривать не хотелось. Закрытая дверь, вопреки страхам Мирона, давала чувство защищенности, чувство покоя. Весь мир, с его заботами и проблемами, остался по ту сторону. Здесь же, в тесном пространстве с чуть помаргивающей лампочкой, были только они.

Накатила апатия. Она накрыла мягким облаком, затемняя мозг, заглушая все мысли, оставляя на поверхности только лёгкое покачивание, словно плывёшь в маленькой лодке по спокойной реке...

Мирон не заметил, как Мелета вытащила у него из рук остывшую кружку, как голова опустилась на подушку, а ноги согрелись - их накрыли колючим, но тёплым одеялом...

Проснулся он рывком, словно вынырнул из воды в глубоком колодце. И первым делом почувствовал, что шея освободилась - пока он спал, Мелета сняла с него собачий ошейник.

Лампочка под потолком горела куда более тускло, чем в начале. Аккумулятор садится, вяло подумал Мирон. Надо было выключить...