Киберпространство

В отличие от логриан, которые довольствовались малым и могли веками размышлять над правильным воплощением какой-либо модели, представители рода человеческого хотели получить многое и обладать предметом вожделения немедленно.

Горкалов наблюдал результат таких «воплощений» и невольно ужасался им.

Среди миллионов обитателей человеческой части Логриса лишь немногие обладали достаточной полнотой знаний, чтобы по-настоящему творить, у подавляющей же части личностей оставался небогатый выбор: либо сжаться, загнать свои амбиции, свою память в узкие рамки волевых запретов, либо биться в тенетах собственных мыслей, позывов, желаний, не имея возможности нормально реализовать их.

Илья Матвеевич понимал: не люди плохи или неумны — это логрианская концепция киберпространства, рассчитанная под психологию ксеноморфов, не подходит для подавляющего большинства новых обитателей Логриса.

Оставалось дополнить картину влиянием извне — появлением кибрайкеров, которым был крайне интересен Логрис: не считаясь с запретами, они проникали сюда, оставляя после своих вояжей проходы между отдельными пространствами, и личности, запертые в лограх, получили свободу перемещения.

Так возникли реальности, напоминающие отстойники памяти, — люди приходили в логры, лишившиеся своих хозяев, и оставляли в них часть собственного «я» — ту самую неугодную, потаенную память, которую держали под запретом при жизни.

Негативные воспоминания многих людей, собранные в одном месте, формировали жуткие пространства, которые, из-за адаптивности логров, постепенно оживали, образуя нечто кошмарное… А личности, сбросившие со своих плеч тяжкий груз, уходили дальше, но теперь уже в поисках мечты.

Логрис постепенно закипал, одни миры оказались густо заселены или вовсе — оккупированы, иные стояли брошенными, в третьих ворочалось нечто страшное, неизведанное, и все это продолжало строить иллюзию жизни, искало, требовало выхода, и не за горами был тот час, когда верный путь будет найден…

Нужно сказать: Горкалов был потрясен.

Желал ли хоть один человек подобного бессмертия?

Приспособлен ли наш разум к такой форме бытия?

Ответ не вызывал сомнений, а на фоне всего увиденного личность Анри Кригана уже не казалась Илье Матвеевичу такой отвратительной, как поначалу.

Он вышел из мнемонического контакта с кибрайкером так, словно очнулся от тяжкого, кошмарного сна.

Усмешка Кригана некоторое время двоилась перед глазами, пока мир вокруг не обрел былую четкость восприятия.

— Как вам понравился экскурс, полковник?

— Хуже, чем я ожидал…

— Рассчитывали увидеть опрятную зелень и уютные Домики под черепичными крышами? — насмешливо спросил Анри и, зачерпнув горсть праха, в который на глазах Горкалова рассыпался лес, добавил: — Человеческая душа — потемки. Всю жизнь мы мним себя кем-то и теряем иллюзии, оказавшись здесь. Остается лишь память, с которой очень трудно примириться, потому что нет больше обратной связи, нам не дано ни загладить ошибки, ни исправить сделанное при жизни.

— И где же выход?

Криган пожал плечами:

— Каждый приспосабливается, как может. Я, конечно, несколько сгустил краски, показав наиболее впечатляющие фрагменты человеческой части Логриса, но основная суть процессов сводится к постепенному формированию нового типа человеческих личностей. Знаете, что является основным мерилом ценностей в Логрисе? Правдивая, проверенная информация. Возможно, из нынешнего бардака через пару сотен лет выкристаллизуется нечто иное — люди очистят свои души от скверны: те, кто не станет искать истинных знаний и сильных чувств, просто погибнут, самоуничтожатся, а те, кто выживут, уподобятся логрианам — философам и мыслителям, но это уже будут не люди, а нечто другое…

Горкалов не ответил. В словах Анри была истина, но, кроме тех, кто, обмениваясь чувствами и знаниями на уровне мыслеобразов, станет искать гармонии, совершенства, найдется немало других личностей, которые пойдут по пути наименьшего сопротивления, не утруждаясь поиском, а силой отбирая необходимые знания, высасывая неведомые для себя чувства из рассудка иных личностей…

Здесь разгорится извечная борьба между добром и злом, которая рано или поздно выплеснется за рамки Логриса.

На поверку выходило, что инцидент, произошедший в его реальности, мог быть спланирован и осуществлен отсюда?

— Очень много противоречий, полковник, — произнес Криган, присаживаясь рядом с Горкаловым. Очевидно, после мнемонического контакта они уже не могли смотреть друг на друга как антиподы. — Будь вы фигурой незаметной, я бы не стал и голову ломать, но мне доподлинно известно: Хранители контролируют лишь часть фантомных миров, оберегая их от посягательств как извне, так и изнутри Логриса. Думаете, мнемонический отдел флота не ведет собственный анализ или не осведомлен о творящемся тут?

— Тогда почему они не остановят приток личностей в Логрис? Хотя бы до тех пор, пока не будет наведен порядок в уже существующих мирах?