Я скептически хмыкнула и, наконец, поднялась. А то в таком положении мог открываться вид на моё нижнее белье. И, если собеседник сего факта не стеснялся и щеголял борцовками, то у меня было иное мнение.
- По ночам работаешь? – я всё еще не могла довести до логического конца моё представление о его профессиональной деятельности, вот и спросила.
- Ага, - Вася почесал поясницу и наклонился поднять мои джинсы.
- И чего этой ночью не работал?
Он ткнул пальцем левой руки, в которой мои джинсы занимали не так уж много места, на правую руку в повязке.
- Как бы твоя вина, малая. Шуруй-ка ты, ЦМка [4], с балкона. Такая холодрыга. Как бы не уменьшить тут свой причиндал навсегда.
Отбирать свои же джинсы из рук парня не стала. Бочком протиснулась мимо него, чтобы не коснуться, и ушла на кухню. Холодильник был пуст. На одной из полок сиротливо валялся кусок колбасы. Не нашла даже хлеба. Зажевать колбасу без оного казалось кощунством. Мда. Обворовывать почти обворованного, у которого и воровать-то нечего.
- Ох, и как в тебя столько лезет. У тебя ж желудок, наверно, меньше, чем у кошки.
Я вздрогнула от его хриплого голоса. Почему-то, когда я была в спокойном состоянии, воспринимала этого человека совершенно иначе. Мне он… нравился что ли. Хотя нет, этого не было. Скорее, казался единственным родным существом на свете.
Василий вошел в кухню уже в джинсах, но на торс ничего не надел. Я старалась на него не смотреть, смущаясь его голого живота.
- Малая, давай так, я принесу нам пожрать, а ты не предпринимаешь повторную попытку сбежать.
Я посмотрела на него, приподняв одну бровь. С чего бы это? Меня тут ничего не держит. У меня дел невпроворот.
- Понял. – Он ушел в комнату обратно. Я зачем-то пошла за ним. Там парень, с трудом, используя только левую руку, натягивал толстовку. Голова и рука не попадали четко в нужные дырки. Правая рука не имела возможности влезть во второй рукав и в итоге занимала много места у странно узкой толстовки. Я пожалела раненого мною же и помогла натянуть, придерживая края горловины и распрямив рукав. От нечаянного прикосновения к его шее мои щеки обдало сильным жаром и громко застучало сердце. От усилий по надеванию сбилось дыхание и у парня.
Вася в благодарность порадовал меня счастливой улыбкой идиота. Он же живет в Москве, как можно всё еще обладать навыком часто улыбаться? После чего левой рукой стащил с кушетки мои джинсы, явно брошенные тут же им самим. Завернул в аккуратный валик (и откуда ловкость в управлении одной рукой появилась?) и засунул под толстовку к правой руке.
- Это для надежности, чтоб не сбежала.
Пока он предпринимал уже более успешные попытки обуться и натянуть уже знакомую мне спортивную куртку, я пыталась переварить увиденное и найти разумную реакцию на это. Не нашла.
- Ты пойдешь в магазин с моими джинсами? – в ответ мне только кивнули, хитрым взглядом демонстрируя, что я тот еще кэп. Но как ему объяснить насколько нелепым я вижу это событие? Предположительный убийца, работающий по найму в сговоре с другими уголовниками, пойдет в магазин за хлебом с моими джинсами, спрятанными под одеждой. Почему только мне кажется это странным? Из всех вопросов в голове вычленила самый разумный.
- Зачем я тебе тут нужна?
- Хороший вопрос. Как раз будет время мне подумать. – он сказал это очень тихо. И если бы я не прислушивалась, то и не разобрала бы.
- Раз я тебе не нужна, отдай джинсы, и я свалю. У меня же дел куча.
- Не парься, я тебе помогу с твоими делами. – Сказал и убежал в магазин с моими джинсами. Только дверью громыхнул, ставя точку в самом нелепом разговоре моей жизни. Мозг не знал как реагировать и сосредоточился на физических ощущениях. Залетевший с подъезда сквозняк забрался под футболку и пробежался по позвонкам.
Очевидно, тут моего разума недостаточно, чтобы решить задачку по имени Вася. Как я психологом-то работать буду, когда специальность получу? С учетом моих успехов общения с теми, с кем я хоть как-то пыталась общаться – то, что я не могу найти работу даже кассиром – результат не моей студенческой занятости, а патологической глупости. Отвратительно, Настя, отвратительно.
- Здравствуй, новый день.
С таким трудом найденная энергия на попытки выбраться у судьбы из мягкого места (и очевидно, это не её пухленькая щечка) сдулась, как из проколотого воздушного шара. Я добрела обратно в комнату до постели и улеглась. Равнодушие, явно напоминающее апатию. Насколько я помню из программы, апатия – это последствия затяжной скрытой депрессии. Но сил на изведение себя тем, что вовремя не заметила её приближения, не было. Я закрыла глаза.
Глава 2. Wicked Sick