Кибервойны ХХI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден

На время госсекретарства Х. Клинтон приходится явно неудачное окончательное завершение вывода войск из Ирака, трудности с выводом войск из Афганистана, в целом негативные для Соединенных Штатов события «арабской весны», неуклюжее и бессмысленное вмешательство бывшего посла США М. Макфола во внутренние дела России во время парламентских выборов 2011 года и т. п. Сменивший Х. Клинтон на посту Госсекретаря Дж. Керри также является выходцем из недр Трехсторонней комиссии. Более того, в период его предвыборной кампании в 2004 году именно Дж. Най рассматривался как основной кандидат на пост Госсекретаря и был его правой рукой в избирательной кампании. Поэтому, при всем различии стиля руководства с Х. Клинтон, Дж. Керри в конечном счете пытается реализовывать все ту же концепцию «умной силы» в интересах наднациональных элит.

Возникает вопрос, почему же при очевидных неудачах практической реализации концепции «умной силы», она продолжает использоваться в качестве идейной основы внешней политики США.

Представляется, что ответ заключен в следующем обстоятельстве. Жители любой страны, что Америки, что России, что Китая искренне полагают, что их страна является главным пунктом повестки дня для всех стран мира. Однако в те или иные периоды времени это оказывается не вполне так. Дж. Керри, если судить по основным публикациям «думающих танков», отражающих позиции тех или иных политэкономических элитных групп — это в значительной мере, что называется «технический» госсекретарь. Вместе с Б. Обамой он призван до 2016 года реализовать две главных глобалистских задачи. Речь идет о создании Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства и Транстихоокеанского торгового партнерства. В Трансатлантическое партнерство должны войти США, Мексика, Канада, т. е. страны НАФТА и страны ЕС. А в Транстихоокеанское партнерство, как предполагается, войдут все те же страны НАФТА, ряд стран Латинской Америки, Япония, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия и еще ряд стран Южной и Юговосточной Азии.

Смысл этих партнерств достаточно прозрачен. Они призваны унифицировать различного рода торговые правила, технические и иные регламенты и другие нормативные документы, связанные с ведением бизнеса, использованием информации и т. п. Вместе с отсутствием каких-либо таможенных и иных экономических барьеров, формирование этих партнерств образует своего рода огромную единую технологическую, производственную, финансово-экономическую и в значительной степени политическую зону.

Для реализации именно этой задачи, в которой максимально заинтересованы все крупнейшие корпорации, доктрина «умной силы» с акцентом на коллективные действия, использование активистских групп и наличие единой неолиберальной идеологии, подходит как никакая другая.

Есть основания полагать, что на все другие международные события последнего периода, включая события на Ближнем Востоке, на Украине, в Южной Азии и т. п., верхушка мировой наднациональной элиты смотрит именно с позиции их использования для снятия препятствий и ускорения процессов подписания соответствующих соглашений, которые намечены на 2015 год. А соответственно американское внешнеполитическое ведомство реализует не столько национальные интересы, сколько обслуживает глобалистскую иерархо-сетевую структуру, в основе которой находится кластер крупнейших финансовых институтов и транснациональных корпораций.

При этом если еще 20–25 лет назад внешняя активность США могла распространяться на целый ряд регионов, где они осуществляли наступательные, по большей части эффективные действия, то в последние 10–15 лет картина коренным образом изменилась. Страна либо пытается ликвидировать последствия внешнеполитических неудач, типа авантюр в Ираке и Афганистане, либо, как уже отмечалось выше, обслуживает интересы наднациональных структур. Такое положение в немалой степени усугубилось принятием на вооружение доктрин «мягкой», а затем «умной» силы Дж. Ная.

Каждая доктрина имеет обязательно ключевой инструмент реализации. А этот инструмент в свою очередь предполагает вполне практическую, понятную форму своего действия.

В последние 10 лет сошлось так, что доктрина «мягкой силы» вызвала к жизни целый ряд инструментов и форм, которые будучи крайне многообещающими на первый взгляд, оказались совершенно провальными на практике.

Прежде чем детальнее рассмотреть, о чем конкретно идет речь, надо отметить, что такое положение является ярким свидетельством уменьшения калибра ключевых фигур на американской политической сцене. Оно же демонстрирует и снижение уровня проработки важнейших внешнеполитических решений.

Сегодня сложилась достаточно парадоксальная ситуация, когда «фабрики мысли» продолжают повышать уровень своей работы, корпорации и отдельные государственные и надгосударственные структуры, в первую очередь, в разведывательном сообществе используют все более изощренные инструменты, а на высшем государственном уровне делаются удивительные по своей нелепости просчеты.