КИЧЛАГ

Друг откинулся с Печоры,
Друг приехал с Воркуты,
Мечтал он сдвинуть горы,
А вязал в тайге плоты.
Чужой впаяли срок,
Он все простил врагам,
Через щеку на висок
Проходил глубокий шрам.
Ненавидел хамство, лесть,
Шагал по жизни гордо,
Не приносит счастья месть –
Он усвоил это твердо.
После срока на Печоре
Построил светлый дом,
Как и местные поморы,
Север исходил пешком.
Он сделал редкий выбор:
Восстанавливал святыни,
Не был хитрой рыбой
И миражом в пустыне.
Рубил свою часовню
На высоком берегу,
В поморах видел ровню,
Ходил на промысел в тайгу.
Презирая хлеб дешевый,
Сутулый и большой,
Всегда помочь готовый
Жил с открытою душой.
Друг откинулся с Печоры,
Друг приехал с Воркуты.
Прекрасны на Урале горы,
Есть редкие цветы.
Желтеет в поле клевер,
И погода подвела,
Уезжает друг на Север,
Делать добрые дела.

ЧЕЛЯБИНСКИЙ ЦЕНТРАЛ

Опять челябинский централ,
Открыты настежь шлюзы,
Здесь воровской Урал
Крепит камерные узы.
Сядем дружно за общак,
Чифирнем за встречу,
Не горюй земляк,
Не погасли наши свечи.
Будет время без нажима,
Без томительных секунд,
А от строгого режима
Мы в СИЗО замутим бунт.
Опять Челябинский централ,
Закрыты плотно шлюзы,
Здесь понятия правят бал,
Крепнут камерные узы.
Пусть злится оперчасть,
Пусть бегает режим,
Сегодня наша масть,
На туза наложен грим.
Челябинский централ,
Корпусов немые сети,
Южный, северный Урал,
Есть братва с Исети.
Здесь понятия правят бал,
Малявы шлет братва
В Челябинский централ.

СТОЛЫПИНСКИЙ ВАГОН

Встал состав на перегоне,
Ни проехать, ни пройти,
Шум в столыпинском вагоне,
Охрана празднует в пути.
Едут зэки по этапу,
Паровозик, не свисти,
Даш конвойному на лапу,
Может водки принести.
У конвоя сплошь угар,
Хлеб и сельдь на блюде,
Гудит в столыпине пожар,
Горят живые люди.
Горит столыпинский вагон,
Горючий зэки материал,
Невезучий перегон,
Горе бедным матерям.
Отступил конвой гурьбою,
Беглецам под стать,
Не положено конвою
Зэков выпускать.
Крик проходит по составу,
Охвачен паникой перрон,
По закону, по уставу
Горит столыпинский вагон.
Разбежалася охрана,
Ей бы только доложить,
Нет воды и нету крана,
Ей бы только дослужить.
Пламя убыстряет бег,
Несется по сусекам.
Когда в России зэк
Считался человеком?
Он щепка, он бельмо,
Он лагерная пыль,
Брось родным письмо,
Горит живая быль.
Горят живьем в вагоне,
Тише, тише стуки,
Тянутся в агонии
Скрюченные руки.
Горит столыпинский вагон,
В составе он последний,
Отцеплен зэковский салон,
Ушел вагон соседний.
Сгорел столыпинский вагон,
Расчищена дорога,
Дымом пахнет перегон.
В России зэков много.

ГОЛУБИНАЯ ПОЧТА