Киев для романтиков

Давно заметил, что для большинства интеллигентных туристов последних двух десятилетий Киев ассоциируется с Михаилом Булгаковым. И это стало понятно задолго до безобразной экранизации «Белой гвардии» 2012 г., где от произведения Михаила Афанасьевича остались лишь имена героев, появилось много лжи и изменена сюжетная линия, особенно в финале. В этом фильме исчез сам Город, главный герой моего любимого произведения. Не говоря уже о том, что в экранизациях, как правило, пропадает литературный текст: не просто язык, проза, а именно то, о чем рассказывает сам писатель. «Белая гвардия» – книга о Городе и его мире. И Город в данном случае – не совсем Киев, а, скорее, Рим или даже Иерусалим из Святого Письма. В булгаковском тексте слова и фразы из Евангелия, что 1918 год был велик и страшен, но еще более страшным был год 1919-й. (У меня, пишущего эти строки, возникла аналогия: для Киева был страшным 2014 год, но более страшным стал – 2015-й.) Аналогия со Святым Письмом делает «Белую гвардию» не романом о борьбе русских офицеров с украинцами, а рассказом о конце света (аналогию с сегодняшним днем я пытаюсь отбросить прочь). Вспомните хотя бы название улицы – Малопровальная: мир, в котором существуют герои, «проваливается». И эту тему Булгаков продолжал в «Театральном романе», «Мастере…» и других произведениях. Это мистический реализм, идущий от Гоголя, отечественная литературная традиция, что ощущается, не забывается читателями. Для меня «Белая гвардия» – это гимн Киеву, печальная соната его жителям, восторженные марши его улицам и домам, игривые бурлески о представителях богемы и меняющих убеждения и хозяев – политических кокотках… Это мощный финал памятнику Владимиру, князю, рассматривающему далекие Заднепровские дали! Это крест в руках равноапостольного, поставленный на имперском прошлом города.

А ведь до булгаковской славы, полученной через нечистую силу «Мастера и Маргариты», люди столетиями стремились к Святому граду, поклониться «Иерусалиму Земли Русской», его святыням, храмам, чудодейственным мощам, пройти по благодатной земле, прикоснуться к вечности… Все изменилось, и вместо киевских таинственных пещер, мирроносных икон бегут и стремятся на Андреевский спуск, чтобы притронуться, запечатлеться возле памятных мест, связанных с Михаилом Булгаковым. Сесть рядом с ним на скамейку. Безусловно, здесь присутствует переоценка ценностей. И это произошло не без некоего «чертовского» характера творчества Великого Писателя, а также стремления современной молодежи и особенно людей только-только, пусть и в пенсионном возрасте, начавших читать книги, просто знакомиться с художественной литературой. Освоив анекдотичность, шутовство некоторых потусторонних персонажей Затейника, поверхностный потребитель литературы не замечает глубинного пласта этих героев, мудрых и суровых, скачущих по лунной дорожке в свите Воланда, каким их представляет Булгаков в финале романа. Неискушенный «восприниматель» на первый взгляд легких произведений не ощущает всю глубину воистину философских притч Михаила Афанасьевича. «Редкая птица долетит до середины Днепра…», так и мало людей, понимающих всё величие творчества великого КИЕВЛЯНИНА.

Памятник Святому князю Владимиру.

Фотооткрытка 1910-х годов

Нет тут для них ничего особенного и оскорбительного – все гениальные произведения всемирной литературы имеют несколько слоев восприятия и понимания сути, как и Библия.

Но именно «дьяволиадами» взял отечественного читателя Булгаков. Без «рогатого» не обошлось, как и в решении Министерства просвещения Украины в 2012 г. заменить в школьной программе «Фауста» Гете на «Гарри Поттера». Для сотрудников, казалось, важного и ответственного государственного органа эта замена не была тяжелой морально. Они не читали ни Гете, ни Джоан Роулинг, им достаточно было краткого содержания произведения. Они во всем привыкли к резюме! Не буду объяснять, кто это им подсказал. Есть вещи настолько серьезные, что по их поводу даже шутить опасно!

Андреевский спуск в конце ХІХ в. становится улицей, считающейся удобной для поселения людей среднего достатка. Их устраивало местоположение их жилища, как раз посередине между Верхним городом и Подолом. Это, в первую очередь, профессора и священники, врачи и архитекторы. Архитектор Карл Шиман поселился в доме, который сам и спроектировал. Заказчиком дома № 2-б, тоже построенного по его проекту, был родственник профессора Александра Оглоблина. Имяэтого человека, месяц исполнявшего обязанности городского головы, в послевоенное время было под запретом. У некоторых и сегодня упоминание Оглоблина вызывает зубовный скрежет. А у меня эта личность вызывает симпатию. Оглоблин в самое тяжкое время спас полумертвый город с двумястами тысячами жителей без всякой перспективы прожить хотя бы месяц-другой. В Киеве, оставленном советскими войсками, не было ни воды, ни света, ни еды. В преддверии страшной зимы – без отопления.