Киево-Печерский патерик

И въставше вси, продающесоль, приидоша ко Святополку и навадиша на мниха, глаголюще, яко: «Прохоръ-чернець, иже есть в Печерьскомъ монастырѣ, отъятъ от нас богатество много: даеть соль всѣмк нему приходящимъ невъзбранно, мы же обнищахом». Князь же, хотя имъ угодити, двое же помысливъ в себѣ: да сущую молву в них упразднить, себѣ же богатествоприобрящеть. Сию мысль имѣа въ умѣ своемь, съвѣщавъ съ своими съвѣтники цѣну многу соли, да емь у мниха, продавца ей будеть. Тогда крамолникомъ тѣмъ обещеваеться, глаголя: «Васъ ради пограблю черньца», крыа в себѣ мысль приобретениа богатества. Сим же хотя мало угодити имъ, паче же многу спону имъ творя: зависть бо не вѣсть предпочитати еже полѣзно есть творити.

И собрались все, продававшие соль, пришли к Святополку и стали наущать его против инока, говоря: «Прохор, чернец Печерского монастыря, отнял у нас богатства много: дает соль всем приходящим к нему безотказно, и мы от того обнищали». Князь же, хотя им угодить, и о другом про себя подумал: между ними прекратить ропот, а себе богатство приобрести. Обдумав это, решил он со своими советниками, что цена на соль будет высокая и, отнявши у инока, сам будет продавать ее. Крамольников этих он успокоил, сказав: «Ради вас пограблю чернеца», а сам таил мысль о приобретении богатства себе. Он хотел хотя бы немного угодить им и только больше вреда сделал: ибо зависть никакой пользы принести не может.

Посылаеть же князь, да возмуть соль всю у мниха. Привезѣне же бывши соли, и приидѣ князь, хотя видѣти ю, и с тѣми крамолникы, иже навадиша на блаженнаго, и видѣвше вси, яко попелъ видѣти очима. Много же дивишася: что се будеть? — и недоумѣахуся. Извѣстно же хотяху увѣдети, что се будет таковое дѣло, обаче же повелѣ ю съхранити до 3 дний, да разумѣють истинно. Нѣкоему же повелѣ вкусити, и обретеся попелъ въ устѣхъ его.

Послал князь взять всю соль у инока. Когда привезли соль, князь с теми крамольниками, которые наущивали его против блаженного, пошел посмотреть ее, и увидели все, что перед глазами их пепел. Сильно удивились все, — что бы это значило? — и недоумевали. Желая узнать доподлинно, в чем дело, князь велел хранить ее три дня. И повелел он одному человеку отведать, и оказался пепел в устах у того.

Приходяще же по обычаю множество народа, хотяще же взимати соль у блаженнаго, и увѣдѣвше пограбление старче, възвращающеся тщама рукама, проклинающе сътворшаго сие. Блаженный же тѣмъ рече: «Егда иссыпана будеть, и тогда, шедше, разграбите ю». Князь же, държавъ ю до трех дьнехъ, повелѣ нощию изсыпати ю. Изсыпану же бывшу попелу, и ту абие прѣложися в соль. И се увѣдавше, граждане, пришедше, разграбиша соль.

Как обычно, множество народа продолжало приходить к блаженному, желая получить соль, и, узнав, что старец ограблен, возвращалось с пустыми руками, проклиная сделавшего это. Блаженный же им сказал: «Когда выбросят ее, тогда идите и заберите себе». Князь продержал ее три дня, потом велел ночью выбросить ее. Высыпали пепел, и он сразу же превратился в соль. Горожане же, узнавши об этом, пришли и разобрали соль.

И сему дивному чюдеси бывшу ужасеся сътворивый насилие: не могый же съкрыти вещи, зане пред всѣмградом сътворися, нача испытовати, что есть дѣло сие. Тогда сказаша князю ину вещь, еже сътвори блаженный, кормя лобедою множество народа, и въ устѣхъих хлѣбъ сладокъ бываше; нѣкоторыи же взяша един хлѣбъ безъ его благословениа — и обретеся яко прьсть и горекъ, акы пелынь, въ устех ихъ. Си слышавъ, князь стыдѣвся о створеннем, и шед в монастырь къ игумену Иоанну, покаася к нему. Бѣ бо прежде вражду имѣа на нь, зане обличаше его несытьства ради, богатьства и насилиа ради. Его же ем, Святоплъкъ в Туров заточивъ, аще бы Владимерь Монамах на сего не восталъ, его же убояся Святоплъкъ въстаниа на ся, скоро възвратис честию игумена в Печерьский монастырь.

От такого дивного чуда пришел в ужас сделавший насилие: не мог он скрыть происшедшего, потому что свершилось это на глазах всего города, и стал князь выпытывать, что бы это значило. Тогда рассказали князю и о другом чуде, которое сотворил блаженный, кормя лебедой множество народа, и в устах их она становилась хлебом сладким; когда же некоторые брали хлеб без его благословения, то оказывался он как сухая земля и на вкус горек, как полынь. Услышавши это, устыдился князь содеянного им, пошел в монастырь к игумену Иоанну и покаялся перед ним. Прежде же он питал к нему ненависть из-за того, что игумен обличал его за ненасытную жадность к богатству и за чинимые насилия. Святополк тогда схватил его и заточил в Туров; но поднялся на него Владимир Мономах, и Святополк, испугавшись гнева его, скоро с честью возвратил игумена в Печерский монастырь.