Киевская Русь

Было бы ошибкой говорить о русском народе киевского периода как о неразвитой и варварской нации, не проводя должного различия между образованной верхушкой нации и народной массой. На самом деле уже в середине одиннадцатого века русские интеллектуалы – такие как митрополит Иларион – были высокообразованными людьми на уровне своих византийских и западноевропейских современников.

Хотя верхний культурный слой и был тонок, он составлял среду, достаточную для развития таких выдающихся личностей, как тот же Иларион. Он и сам чувствовал поддержку в существовании подобной среды и недвусмысленно обращал свои проповеди не к обычным людям, а к «напоенным благодатью книжной мудрости».

Таким образом введение на Руси христианства привело не только к религиозному дуализму (он существовал пока новая вера не была принята всей нацией), но и к культурному дуализму в целом. Соответственно, говоря о киевской цивилизации мы должны различать между литературой и искусством книжников, с одной стороны, и фольклором и народным искусством – с другой. Разумеется, два культурных мира не были изолированы друг от друга, да и христианство постепенно все больше и больше овладевало различными социальными слоями.

Новое церковное искусство, претворенное в архитектуре и живописи, своим великолепием привлекало даже язычников; с другой стороны, мотивы дохристианского народного искусства, воплощенные в вышивках и резьбе по дереву, вызывали восхищение образованных людей. Так же и в области литературы: византийские дидактические сказки, особенно апокрифы, оказали влияние на русский фольклор, а русские народные былины одинаково ценились и низшими, и высшими классами, подготавливая почву для развития эпической поэзии книжников, лучшим образцом которой является «Слово о полку Игореве».

2. Язык и письменность

Незадолго до своей смерти писатель Иван Сергеевич Тургенев (1818 – 1883 гг.) нашел утешение в размышлении над красотой русского языка – "великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Нельзя верить, что такой язык не был дан великому народу!".

Столетием раньше Тургенева знаменитый ученый Михаил Ломоносов (1711-1765 гг.) превозносил русский язык в еще более высоком стиле.

"Карл Пятый, римский император, говаривал, что гишпанским языком – с богом, французским – с друзьями, немецким– с неприятелями, италианским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие гишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италианского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка".

Этот русский язык, столь высоко оцененный Тургеневым и Ломоносовым, каким он был в раннем средневековье? Любой современный язык – продукт долгой эволюции; в определенном смысле каждое поколение говорит на своем собственном языке. Различия между веками, конечно, еще более заметны. Язык Ломоносова казался устаревшим современникам Тургенева, многое в языке Тургенева кажется старомодным нам.

Различия между русским языком времен Ломоносова – восемнадцатый век – и времен митрополита Илариона – одиннадцатый век – естественно, даже более значительны, чем между языком Ломоносова и Тургенева. Однако стиль Илариона уже сложен и гармоничен, поэтому мы уверенно можем сказать, что славянский русский язык его времени в свою очередь являлся продуктом долгой эволюции.

Иларион был образованным монахом, его «Слово о законе и благодати» – образец литературного русского стиля того времени. Более разговорный язык – живой русский язык простых людей киевского периода – находим в эпических поэмах и, прежде всего, в прекрасном «Слове о полку Игореве» конца двенадцатого столетия. Взятые вместе, эти два документа Древней Руси – проповедь Илариона и «Слово» – убедительно свидетельствуют о зрелости, достигнутой языком уже за семь столетий до Ломоносова.