Киевская Русь

«Слово» проникнуто языческим мироощущением. Значат ли что-либо для автора имена славянских божеств, которые он упоминает, или он взывает к ним лишь по поэтической традиции – сказать трудно. В любом случае, дух поэмы не христианский, в религиозном смысле, и если автор и был членом Церкви, то, очевидно, плохим. Он, вероятно, принадлежал к дружине князя Черниговского, был хорошо знаком с русским фольклором и прекрасно начитан в исторической и эпической литературе, включая «Историю Иудейской войны» Флавия и «Девгениево деяние».

Во вступительных строфах автор обращается, как к идеалу, к древнему певцу Баяну, хотя он и не будет следовать стилю Баяна, а утверждает свободу писать по-своему. Этот Баян, по-видимому, был современником князя Мстислава Тмутараканского, тоже упоминаемого в «Слове»; ни одно из его произведения не дошло до наших дней. Единственная известная рукопись «Слова о полку Игореве» была копией, сделанной во Пскове в XV веке. Ее обнаружил Мусин-Пушкин в 1795 г., тогда же была сделана копия для императрицы Екатерины II. «Слово» было опубликовано в 1800 г., а в 1812 г. рукопись Мусина-Пушкина погибла в московском пожаре наполеоновского нашествия. Копия Екатерины и первое издание (для которого использовалась рукопись Мусина-Пушкина) – все, что сохранилось из документальных свидетельств. Поскольку оба полны ошибок переписчиков и типографских опечаток, интерпретация «Слова» – чрезвычайно трудная задача.

Однако, несмотря на то, что до 1812 г. дошла только одна рукопись – или, по крайней мере, только одна была обнаружена – мы знаем, что «Слово» читали и восхищались им в тринадцатом и четырнадцатом столетиях. Отрывок из него цитировался в начале тринадцатого века в варианте «Моления Даниила Заточника», а в конце четырнадцатого века «Слово» послужило образцом для «Задонщины», исторической поэмы, прославляющей победу русских над монголами в 1380 г.

«Моление Даниила Заточника» еще одно замечательное произведение древнерусской литературы.395 Как и в случае со «Словом», автор нам неизвестен. Судя по содержанию произведения, он, видимо, был небогатым дворянином - возможно, бывший раб – одного из Суздальских князей. Заточник на древнерусском значит заключенный, и поэтому было высказано предположение, что «Моление» написал опальный слуга, которого князь посадил в тюрьму. Подобное объяснение обстоятельств, в которых было написано произведение, весьма уязвимо. «Моление» не биографический документ, а сатира. В вычурном риторическом стиле автор умоляет князя использовать его (автора) таланты. Он представляет себя как гонимого бедняка и признает свое отвращение к военной службе, но похваляется своим умом и образованием, и предлагает себя на должность княжеского советника. В качестве свидетельства собственной мудрости, он включает в свое моление огромное количество цитат из «Библии», «Физиолога», «Пчелы», «Повести об Акире Премудром» и так далее. Его тон то смиренный до подобострастия, то высокомерный или даже революционный. Временами он жаждет богатства, затем высмеивает тех, кто прельщается красивыми одеждами и богатой едой. Он ненавидит возможность княжеского предложения жениться на богатой девушке, и, на этот случай, превосходит себя в оскорбительных речах против женщин. Но представляя себя женоненавистником, он также отказывается стать монахом и находит достаточно выразительные слова, чтобы объяснить свое отвращение к монашеству; действительно, в одном из вариантов «Моления» горячие высказывания автора против «черного духовенства» и бояр приобретают политическое значение.

В определенном смысле «Моление» – это документ протестующий против человеческой тупости и социального неравенства, яркая апология мудрости. Автор был, безусловно, хорошо образованным человеком острого ума.

Не менее замечательным светским документом, хотя и абсолютно другим по содержанию и тону, является автобиография Владимира Мономаха, которая составляет главную часть его «Поучения».396 Тогда как автор «Моления Даниила» – один из немногих книжников того времени, Владимир Мономах – солдат и государственный деятель, который просто описывает свои дела. Но делает он это с несомненным литературным талантом, который он, видимо, развил интенсивным чтением. Его автобиография не только проникнута высокими идеями, но и обнаруживает его вкус к здоровой жизни с ее простыми удовольствиями, а также восхищение красотой природы.

В заключение этого раздела следует сказать, что наше знание русской литературы киевского периода лишь фрагментарно. Так много рукописей того времени погибло (и в течение монгольского нашествия, и впоследствии) что мы, видимо, никогда не узнаем, что потеряли с ними. Кроме того, большинство из дошедшего до нас было обнаружено в церковных архивах, а духовенство было мало озабочено сохранением произведений светской литературы – особенно с языческими «отклонениями», такими как в «Слове». Возможно, это объясняет тот факт, что сохранилась только одна копия этого произведения.