Киевская Русь

В двенадцатом веке общая сумма дани была распределена по платящим налоги районам (погостам), и в каждом из них сам народ через своих сборщиков подсчитывал сумму, которую необходимо собрать с каждого «очага».

Дань налагалась только на сельское население. Большие города были свободны от уплаты каких-либо прямых налогов. Жители мелких городов платили налог, значительно меньший, чем дань, известный как «погородье». В дальнейшем освобождение от налогов имело социальный характер: люди из высших классов («мужи») не платили дани, где бы им не случилось жить. То же самое представляется верным и по отношению к представителям средних классов («люди»).

С другой стороны, не было освобождения ни территориального, ни социального, от уплаты судебных издержек и штрафов. Эти штрафы, особенно за пролитие крови (вира), составляли важный источник государственного дохода, так же, как и дань. Вира и остальные штрафы собирались особым должностным лицом – вирником, который вместе с несколькими помощниками объезжал порученный ему район по крайней мере раз в год. Местное население должно было обеспечить этих чиновников пищей и фуражем для их лошадей. Перечень таких продовольственных поставок включен в «Русскую Правду».

Налоги на торговые сделки были многообразными. Во-первых, это мыто (сравни с готским mota)282, которое можно в определенном смысле назвать «таможенной пошлиной», хотя оно собиралось не на государственной границе, а при подъезде к каждому городу, особенно на мостах – с товара, который везут в повозках, и на речных набережных – с товара, перевозимого на кораблях. По всей видимости, не делалось различия между иностранными и просто иногородними товарами.

Во-вторых, это «перевоз» – пошлина за пересечение реки на переправе или за транспортировку товара по волоку между двумя реками. Был также налог на склады, которые использовались иностранными купцами на рыночной площади («гостинное») и общий налог купцов, пользующихся рыночной площадью, для содержания последней («торговое»). В дополнение, особые платы взимались за взвешивание и измерение товаров на рыночной площади. Наряду с торговыми налогами здесь можно также упомянутьналог на гостиницы («корчмита»).

Б. АРМИЯ

Русская армия в киевский период состояла из двух отдельных частей: дружины князей и главных бояр и городского ополчения283. Дружина не была многочисленной, но зато очень действенной, поскольку это был мобильный корпус, состоящий из крепких, хорошо вооруженных и тщательно подготовленных всадников.

Городское ополчение собиралось только для больших кампаний или в случае опасности, такой как необходимость отражения внезапного набега вооруженных врагов, как это обстояло с половцами на юге Руси, набега которых можно было ожидать в любое время, несмотря на существовавшие мирные договоры. Горожане не имели достаточного количества оружия и лошадей, и обязанностью князя было снабжать их и тем, и другим. Что касается лошадей, то каждый большой князь держал табун, но эти лошади главным образом предназначались для обеспечения собственных княжеских слуг. Для нужд городского ополчения лошади реквизировались у сельского населения, особенно у смердов.

Не было определенного состава войск ополчения. По-видимому, каждый крепкий молодой человек мог служить в нем, обеспеченный оружием и конем, особенно в случае опасности. Согласно доступной информации двенадцатого века, в составе войск ополчения большого города было от пятнадцати до двадцати тысяч человек. В некоторых крупных кампаниях принимали участие также и крестьяне (смерды).

Судя по всему, дружина служила ударной бригадой в бою, и исход кампании часто зависел от ее маневренности и тактического искусства. С другой стороны, некоторые князья использовали городское ополчение в качестве пушечного мяса, если это выражение можно применить по отношению к допушечному времени в военной технике,– чтобы уберечь своих подчиненных. Типичным явилось объяснение князя Мстислава Тмутараканского после боя у Листвена, в котором он разбил войско своего брата. Когда он осматривал поле боя на следующий день, он воскликнул с ликованием: «Кого не порадует это зрелище? Здесь лежит северянин, здесь – варяг, а мои подданные – невредимы»284.