Киевской Руси не было

Объяснение может только одно – в русских городах у Батыя были единомышленники, которые открывали ему ворота. То есть он пришел, продемонстрировал серьезность своих намерений, объявил свои требования, постоял несколько дней, пока его „пятая колонна“ в городе не убедит „общественное мнение“, что лучше встретить гостей хлебом-солью.

Князь против? Тем хуже для князя. Что, собственно, требовал Батый? Как гласит „Повесть о разорении Рязани Батыем“, „и прислал в Рязань к великому князю Юрию Ингоревичу Рязанскому послов без пользы для дела, прося десятины во всем: в князьях, и в людях всех сословий, и во всем“.

Спрашивается, зачем Батыю вражеские князья – своих вельмож, что ли, не хватает? Надо полагать, что десятина в людях – это рекрутский набор, а князья, то есть профессиональные воины, нужны, чтобы рекрутов обучать и ими же командовать. Никакого иного проку от князей не было и быть не могло.

Что еще удивляет в традиционных мифах о татаро-монгольском нашествии: большие города склоняются перед завоевателем через несколько дней, а вот маленькие крепости вроде Козельска и Торжка обороняются неделями. Вот тут, возможно, и стоит поискать ответ на вопрос о том, кто был батыевой „пятой колонной“. В крупных городах уже могло быть укоренено христианство и церковь имела определенное влияние на массы и, что более важно, на власть. В XIII столетии на Руси, если следовать традиционной версии историков, было множество монастырей, то есть крепостей. Что-то я не припоминаю рассказов о том, как они героически оказывали сопротивление нашествию поганых язычников.

Теперь вспомним, что сделал летописный Владимир с корсунским предателем Анастасом (или Ждберном), благодаря которому он овладел городом – наградил его и поставил правителем Корсуни. По одной из версий даже отдал ему княжескую дочь (правда, сперва вдоволь насладившись ею). А кого отблагодарил Батый? Вот то-то и оно!

Лев Прозоров в книге „Язычники крещеной Руси“ цитирует исследование церковного историка Константина Шебатинского „Учение славянофилов об отношении церкви к государству“: „В татарский, или монгольский, период независимое положение церкви нашей упрочилось благодаря покровительству татарских ханов Золотой Орды. В этот период времени церковь наша получает от ханов особые привилегии“[90].

Наиболее интересны, пожалуй, суждения другого крупного историка церкви Евгения Голубинского. Свое кредо он выразил следующими словами: „Предоставляя желающим и произволящим быть сторонниками истории тупой или лгущей, я со своей стороны есмь горячий почитатель истории настоящей“. Что же выискал Евгений Евстигнеевич настоящего в истории? Вот несколько цитат из второго тома его „Истории русской церкви“:

Если полагать, что обязанность высшаго духовенства, – епископов с соборами игуменов, долженствовала при данных обстоятельствах состоять в том, чтобы одушевлять князей и всех граждан к мужественному сопротивлению врагам для защиты своей земли, то летописи не дают нам права сказать, чтобы епископы наши оказались на высоте своего призвания, они не говорят нам, чтобы, при всеобщей панике и растерянности, раздавался по стране этот одушевляющий святительский голос.

… Татары стали к вере и к духовенству русскому в отношения самой полной терпимости и самого полного благоприятствования… Бич божий, обрушившийся на наше отечество, не явился, по крайней мере, бичом для церкви.

… Великие ханы монгольские ‹…› до такой степени оказывали свое благоволение христианам, что о трех последних между ними, Гуюке, Мангу и Хубилае, составились сказание, будто они один за другим на самом деле принимали христианство».