КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 1

Время и вправду играло в странные игры с теми, кто пытался им управлять. Те, кто оказывался в прошлом, не старели. Это, определённо, шло Серафиму и Ефросинье на руку. Чего они не знали, так это того, что изменить прошлое – непростая задача. Оно извивалось и ускользало из рук, поступая согласно заданной программе. Для простейших вещей, как, например, изменения времени прибытия автобуса, который стоил кому-то жизни, необходимы были недели расчётов от Ефросиньи и весь талант Серафима в сфере социальных коммуникаций. Изменить такие глобальные вещи, как голод и войну они вдвоём точно не могли. Вернуться раньше времени не было возможности.

Так они и жили, тренируя способность менять время и тоскуя по дому, где каждого кто-то ждал. Его – Эля, её – Мурзик.

– Как думаешь, я сильно изменюсь к нашей встрече?

– Ни капельку не постареешь, останешься таким же противным снобом и любителем драматизировать – готова поспорить на любимую миску Мурзы.

– Но… Мы тут с тобой, по факту, целую жизнь прожили. Другую жизнь…

– И что с того? Не по запаху же она тебя отличает от остальных мужчин. И потом, вы же буквально за полгода до начала экспедиции встретились. Она тебя почти не знает. У тебя будущего все шансы тебя прошлого её покорить.

Такой разговор происходил между ними чуть ли не каждый день. Элеонора – рыжеволосое зеленоглазое чудо – спустило Серафима с небес на землю и чуть не заставило остаться в настоящем. Рядом с ней было уютно и спокойно, и ничего не хотелось менять – хотелось лишь жить.

Сегодня, смотря на промокшую до костей Ефросинью, заглядываясь на её чёрные как смоль волосы, любуясь яркими синими глазами, думая о том, что сегодня, если им повезло, они изменили будущее к лучшему, познакомив двух важнейших учёных XXII века, он наконец-то отважился задать давно мучивший вопрос:

– Почему ты одна?

Ефросинья поджала губы и горько хмыкнула:

– Это сложно объяснить.

– Мы никуда не торопимся: семьдесят лет впереди!

Тяжело вздохнув, математик посильнее укуталась в плед, которым дал ей старый товарищ, и попыталась сформулировать мысли. Через несколько немых минут она удивлённо усмехнулась:

– А знаешь, понятия не имею! Я то искала кого-то невероятного, то разочаровывалась в мужчинах, то ждала, что Судьба преподнесёт мне подарок, то верила, что не создана для любви. Короче говоря, мне не было смысла искать кого-то, потому что я и не жила, по сути… Не в настоящем. То с головой уходила в прошлое, то витала в мечтах о будущем… Я думала, что сначала жизнь, с моей помощью, станет лучше, и вот тогда… А теперь мы застряли здесь, не способные реально изменить ток времени, не имеющие возможности вернуться. Переживающие те же горести и печали, что и прежде. Но знаешь что? – впервые за свой монолог Ефросинья подняла на слушателя глаза: – С тобой проходить всё это – намного проще. Я правда чувствую, что наконец-то живу.

Серафим мягко улыбнулся и протянул девушке кулак с выставленным мизинцем. Старая традиция, означавшая примирение у детей прошлого, неизвестно отчего страшно веселила Ефросинью. И в этот раз она засмеялась и ухватилась за мизинец друга своим.

– Что-то не помню, чтобы мы ссорились.

– Как доктор социологии утверждаю: хорошее перемирие никогда не помешает!

Ефросинья засмеялась ещё сильней:

– А ты так и не отвык прикрывать любую глупость своей степенью.

– Ну я же не мешаю тебе всё привязывать к математическим расчётам!

То был хороший вечер. Серафим надеялся, что ближайшие семьдесят лет не изменят ситуацию в худшую сторону.

* * *

Санкт-Петербург словно не умел меняться. Он то проливал слёзы непрошеными дождями, то укутывал внезапным уютом из снега и тумана. Двадцатого декабря было сухо и солнечно, повсюду лежали сугробы, и народ повалил на улицы города насладиться зимой. Среди гуляющих был высокий сероглазый мужчина с мягким, располагающим лицом, и невероятной красоты женщина. Вот только парочка не просто прогуливалась – они наблюдали за плодами двухлетних трудов: парнем и девушкой, что увлечённо обсуждали химию, физику, астрономию…

– Как думаешь, их дружба изменит что-то к лучшему?

Серафим пожал плечами:

– Понятия не имею. Что говорят цифры?

– Пятьдесят на пятьдесят. Есть расчёты, в которых их союз может быть даже губительным для научного прыжка, – помолчав немного, Ефросинья добавила: – В любом случае, я нами горжусь.

Серафим вопросительно взглянул на подругу:

– Мы двух людей спасли от одиночества.

– Говоришь как социолог.

– Всё твоё негативное влияние.

Оба рассмеялись.

– А знаешь что? Пошли отсюда. Купим пиццу, устроим марафон Пуаро… Ладно, соглашусь, моё влияние не настолько разрушительно.

Парочка продолжала вести полушутливый диалог, который многим мог бы показаться немного странным, даже повернув в сторону квартиры.

Солнце зашло за тучи, с питерского неба в очередной раз начал накрапывать дождь, и почти все разбежались под навесы или попрятались в парадные. Но двое из будущего не спешили. За 130 лет они научились любить дождь – символ непобедимого постоянства.

Владимир Марышев «Недостающая половинка»