Кики и другая ведьма

«Кстати…» — Дзидзи вдруг вспомнилось, как когда-то давно, в Корико, когда он под настроение присоединялся к той или другой стайке кошек, с ним заговорила одна старая-престарая кошка, и теперь этот разговор снова всплыл в его памяти.

«Когда-то давным-давно жил-был один кот, такой же черный, как ты, ни единого пятнышка. И вот однажды ночью он отправился на прогулку и заблудился. Это была темная ночь, безлунная, беззвездная, и он совершенно не понимал, куда же ему теперь идти. Он даже самого себя разглядеть не мог. Кот очень испугался: а вдруг он возьмет и исчезнет навсегда? Ему так отчаянно захотелось увидеть хоть лучик света, что он, не раздумывая, взял свой собственный лучистый глаз и забросил его высоко в небо. И тогда сияние его глаза осветило все небо яркой вспышкой, а оставшимся глазом он смог ясно разглядеть себя. А потом кот благополучно вернулся домой. Каким же мужеством нужно обладать, чтобы пожертвовать собственным глазом… И все же он, должно быть, натерпелся немало страху».

Дзидзи тихонько коснулся собственного глаза и подумал, что никогда и ни за что не сможет взять и забросить его в небо. Ночь становилась все непрогляднее, и Дзидзи не придумал ничего лучше, чем просто сесть и сидеть.

— Эй! Э-эй! — кто-то звал его. Дзидзи открыл глаза, но все вокруг было словно в тумане. Как он ни силился открыть глаза пошире, тяжелые веки не слушались.

И тут голос раздался снова:

— Да что с тобой такое? Утро уже!

Дзидзи кое-как ухитрился поднять тяжелую голову. Судя по всему, голос принадлежал Норао.

— Кончай уже дурака валять. Сколько можно лежать тряпкой? Хотя на кой я тебе это говорю, ты ж все равно не понимаешь… Я вчера продрал глаза, глядь — тебя нет. Уж подумал, ты домой ушел, да махнул рукой. Пошел поле поливать — а там ты валяешься. Ты и так продрых круглые сутки без просыпу, хотя уж проголодаться-то должен был… Я уж и тряс тебя: давай ужинать, мол, а ты знай себе сопишь носом. Это сколько ж можно спать? Вот уж не думал, что кошки такие неженки!

— Мя-ау! Мя-ау! — завопил Дзидзи во все горло.

— Да, мяукать ты горазд, — криво усмехнулся Норао.

Дзидзи подумал, как бы было прекрасно, если бы можно было говорить с Норао так же, как с Кики!

«Я бы смог сказать ему, что я ведьминский кот, что живу у ведьмы по имени Кики… И смог бы объяснить, что в Корико меня хорошо знают…» Как ни крути, «неженка» — это чересчур!

— Давай, пора вставать, — сказал Норао приказным тоном. Дзидзи только жалобно посмотрел на него.

— Вот беда, и что с тобой таким делать? — Норао одной рукой приподнял Дзидзи за шкирку, а второй легонько подпихнул сзади. Дзидзи волей-неволей — топ-топ-топ — сделал несколько шагов вперед.

— Ну вот видишь, можешь ведь! Так, кот, я пошел, нужно нам раздобыть какой-нибудь еды, да побольше.

Норао взял стоящие у стены удочки и быстро вышел из дома. Дзидзи ничего не оставалось, кроме как, поджимая больную лапу, ковылять за ним. Теперь он не мог даже сказать: «Неохота, не пойду», как он частенько говорил Кики.

Норао упорно двигался вперед. Он раздвигал траву, взбирался на камни, перепрыгивал через лужицы, он все шел и шел. Дзидзи отчаянно старался поспеть за ним. Пусть из чистого упрямства, но он был полон решимости доказать, что как кот он чего-то да стоит.

Но вот Норао вышел на берег речушки. Он копнул землю, набрал червей, по очереди насадил их на крючки и закинул в речку удочки. Потом он сел на камень на берегу и принялся внимательно смотреть на воду, не произнося больше ни слова. Дзидзи молча застыл рядом. Время текло как река.

— Не кисни… Это дело такое… Хе-хе-хе!.. — наконец пробормотал Норао себе под нос, а потом вдруг живо обернулся к Дзидзи: — Ты ведь, небось, думаешь, что в реке ничегошеньки нету? Но на самом деле там, под гладью воды, кипит жизнь. Если помнить об этом, то скучать не придется. Ага-а! Клюет!

Норао подтянул удочку и выудил из воды двух блестящих рыбок.

— Ну, теперь наедимся до отвала!

Норао вынул из кармана нож, заострил валявшуюся рядом ветку и ловко насадил на нее рыбешек. «Ой, вот оно как — «подчистую»!» — невольно зажмурился Дзидзи. Его тело снова пронзила острая боль. Норао опять полез в карман, теперь уже за солонкой, вытряхнул пару щепоток на рыбу, набрал сухой травы и хвороста, разжег костер и пристроил над огнем нанизанных на ветку рыбок.

— Ты ж наверняка привык к изысканной пище, — может, оно тебе не шибко по нраву придется, но тут уж, как говорится, чем богаты. Что есть — тем и угощаю, вот как я считаю. А ты отплатишь чем сможешь и когда сможешь. Ты — мне, я — тебе.

Проговорив все это, Норао прикрыл глаза, а через минутку медленно открыл. От костра потянуло вкусным запахом жареной рыбы.

— Готово. — Норао положил рыбу на слетевший с дерева лист и предложил Дзидзи. — Налегай, не стесняйся. Поправляйся, наращивай мышцы, — короче, лопай давай, чтоб за ушами трещало!

Дзидзи боязливо принюхался к рыбе и лизнул язычком угощение. И тут ему пришло в голову, что Норао только что повторил слова Кики: «ты — мне, я — тебе».