Кикимора

Я ему посоветовала всё-таки почитать Евангелие. Хотя бы просто из любопытства. Он опять заговорил про эту сущность Виталий. Сказал, что он с ним в едином поле. Он очень сильный и его ничто не возьмёт, боюсь, что и церковь с ним не справиться. Я сказала, что церковь справиться однозначно, а у него опять это слово «боюсь», это бес боится, а ты не должен и нужно попробовать. Может, он специально тебе такие мысли накручивает, чтобы не пустить тебя к этому. Вчера смотрела, что церковь про бесов говорит. Теперь в свете прочтения Евангелия, это даже интересно послушать. Бес точно определяет, где чистое, где нечистое. И он никогда не врет, говорит правду, но по-своему, не договаривая. Так Адаму и Еве он не соврал про то, что это дерево – дерево познания добра и зла и они, попробовав плод с него, приравняются к богам, будут знать то же, что и они. Всё правда. А вот последствия – это уже люди расхлёбывают, подпитывая темные силы.

 Виталик  согласился, что нужно попробовать. А потом опять сказал, что боится его выгонять. Опять понесло его на церковь, на всю эту православную веру и на священников. Я ему сказала, что ведь ни на чем не настаиваю. Что ты ведь сам говоришь, что хотел бы от него избавиться, а потом начинаешь это отрицать, говоришь, что это невозможно и ты боишься этого. При этом, он сразу начинает говорить громко и как-то, даже довольно занудно и монотонно. Меня это начинает ужасно раздражать против воли. Я прошу его говорить потише или хотя бы делать паузы в речи, ощущение, что он говорит без знаков препинания, он раздражается, говорит, что он не слышит себя, что он не считает, что громко говорит. И не может понять этого. И мои замечания   изменить голос начинают его раздражать. Я ему даже сказала, что это не он говорит. У него голос спокойный и не такой громкий, он может себя контролировать. И меня не раздражает. А тут – на одной ноте, громко. У меня аж внутри всё начинает психовать. Обычно я не выдерживала, кричала на него, чтобы он хотя бы на минуту замолчал, дал мне передышку. И тогда он взрывался на мой крик. Это явная провокация. Он мне так и сказал вчера. «Только ты не повысь голос. А то у меня внутри сразу что-то происходит и начинает подниматься на тебя дикая злость просто с пустого места. Если ты говоришь спокойно, у меня к тебе всё нормально, эта злость не возникает». Похоже, сидит в нем всё-таки какая-то дрянь, которая им управляет.  Кикимора? Причем, начало разговора шло нормальным голосом, та часть, когда он хотел избавиться, а когда стал доказывать, что это невозможно, тут и понесло. Он опять перешел к этой гендерной дисфории, стал доказывать, что это его суть, а не что-то другое, хотя я вообще эту тему не затрагивала, и вообще уже просто молчала,  наблюдая, когда и как он успокоится…

Когда он несколько успокоился, начал вспоминать, что было в этой  квартире. Говорит, какое безумие он здесь творил. Это собирание, накопительство. А ведь сначала была нормальная химия. Просто опыты из интереса, как любой интересующийся химией человек делает. Сделаны небольшие количества разных веществ. А потом эти количества почему-то стали увеличиваться. Он помнит, как ему хотелось делать это тоннами, чтобы было больше и больше. Не задумываясь, зачем. Ведь изначально, эти опыты не были шизой. Откуда это пошло? Вспомнил, как мы боялись этой комнаты, делали в ней ремонт. И он с удовольствием переехал и стал постоянно менять её из страха, чтобы всё было иначе. Он её боялся всё время. И это обилие света по ночам и днем даже – это страх перед этой комнатой, перед смертью отца. Я сказала, выкинь это из головы, ничего не вспоминай. Этого уже нет ничего, не возвращайся назад. Он сказал, что это невозможно в этой квартире. Здесь всё каждую секунду напоминает об отце. Сказал, давай хоть задешево продадим, лишь бы уйти отсюда. У меня, если честно, точно такие же ощущения, воспоминания. Хочется бежать отсюда, и пока никак. Эта квартира как будто пытается вернуть нас в прошлое и начать всё сначала. Завтра же выставлю эту квартиру на продажу по минимальной цене. Лучше потом заработаю денег, чем сидеть здесь и сходить с ума. Я обошла её вчера трижды со свечой для очищения. В его комнате свеча так трещала и коптила!

Он сидит  в "зоне комфорта". Раньше эта зона была широкой, свободной. Но со временем она сузилась до сидения дома и ничегонеделания. Это границы зоны. Все, что он еще делает руками и ногами,  – это ее предел. Течение болезни и ее скорость, таким образом, проявляется в изменении этих границ, или они расширяются, значит у него улучшение, или они еще больше суживаются, значит, ухудшение. Границы можно выявить только тем,  что он еще может делать, не получая при этом стресса.