Кикимора болотная

Бабушка Рая, которая с любовью кормила Саньку на кухне, в конце концов заинтересовалась поисками и крикнула:

— Какая рулетка-то? Черненькая?

— Да! — с надеждой возопил он.

— Значит, мыться пошла, — удовлетворенно заключила ядовитая старушка и продолжила трапезу.

Евгений беззвучно выругался и схватился за голову. Мне стало его жалко.

— Вот она, — сказала я, показывая на рулетку, висящую на поясе его брюк.

— Ну и ведьма, — пожаловался он, глазами показывая на кухню.

— Женя, как ты думаешь, — спросила — это был случайный человек или маньяк?

— Я об этом совсем не думаю и тебе не советую, — рассердился он и пошел клеить обои. Я пошла за ним следом.

— Зря сердишься. Лучше помоги мне. У тебя же в таких делах опыт.

— Лучше ты помоги мне, — сказал он, взбираясь на стул. — Черт, а где отвертка? Отвертка где?! — истошно завопил он.

— Черненькая? — тут же откликнулась из кухни бабушка Рая.

Евгений аж позеленел от злости и не своим голосом заорал:

— Да, черненькая, отвертка тоже черненькая и тоже мыться пошла!

— Нет, — спокойно ответила бабуля, — вон она, у плиты лежит.

— Вы доведете меня до инсульта! — сквозь зубы процедил он, спрыгнул со стула и пошел на кухню.

— Что ты злишься? — побежала я за ним. — Это настораживает меня. Как только я заговорю об этом, ты сразу злишься. Разве не подозрительно? Сам подумай.

— Уже подумал. Очень подозрительно. Жена возвращается с сотрясением мозга, а муж злится, потому что боится повторения ее подвигов, и это выглядит подозрительно. Баба Рая! — внезапно перешел он на крик.

И я, и бабушка Рая, и даже Санька вздрогнули и, вытаращив глаза, уставились на него.

— Чем вы его кормите? Это же мой клейстер для обоев!

— А бабушка сказала, что это молочный кисель, — рассмеялся Санька и с наслаждением выплюнул содержимое изо рта.

— Нет! Я сойду с ума! — рявкнул Евгений, хлопая дверью.

Баба Рая изумленно посмотрела ему вслед и сказала:

— Тю-юю… Че это он? Сказився, что ли? То был добрый, коханый такой, а то вдруг раз тебе, в сто чертей превратился. Это я должна орать, Что через него мальца одной мукой накормила. Еще и орет. Ишь какой. Сам подставил мне свой клейстер и орет.

Я развела руками и пожаловалась:

— И главное, без всякой причины.

— Ой, смотри, Сонька, — со вздохом сказала ехидная бабуля, вытирая Саньке рот, — не вздумай с ним расписываться. Это он сейчас тебе такие концерты закатывает, а дальше что? Как мужем себя почувствует да в твою квартиру навсегда заедет, что он скажет тогда? Еще не так заорет. В такую квартиру всяк не дурак перебраться.

Я рассердилась:

— Что вы говорите? У него есть своя квартира. И не хуже моей. При чем здесь жилплощадь?

— А при том, люба моя, что он тебя, ретивый наш, еще и бить станет!

Я пришла в ужас, не зная, что отвечать.

— Да, да, — подтвердила она, довольная произведенным эффектом, — распишешься и опомниться не успеешь, как он тебя бить спочнет. Уж я-то знаю, уж навидалась на своем веку.

Сделав такое заявление, она потеряла ко мне всякий интерес и переключила свое внимание на Саньку.

— Иди, милай, — сказала она, осторожно вытряхивая его со стула, — иди, родненький, бабушке веничка с совочком принеси. Подмести надо здеся. Засралися мы что-то с тобой.

Санька обрадовался и бегом умчался в прихожую. Я же, сраженная этой сценой, пошла в его комнату звонить Марусе.

— Ты что мне подсунула? — зло прошипела я в трубку, стараясь, чтобы не услышала баба Рая. — Где ты отрыла это ископаемое?

— Ты же сама жаловалась, что с ребенком невозможно экономить, вот я и нашла подешевле, — сочла не лишним оправдаться Маруся.

— Да, с ребенком экономия невозможна, — согласилась я, собираясь произнести проникновенную речь, но Маруся перебила меня вопросом:

— А зачем тебе экономить, ты же богатая?

— Стыдно расточительствовать, когда вокруг такая нищета.

— Тогда отдай свое богатство бедным.

— Нет, я лучше буду экономить.

— Старушка, я тебя не пойму, — зашла в тупик она. — Если хочешь экономить, чем тебе не нравится баба Рая?

— Тем, что я не собираюсь экономить на ребенке. Это вредно для моей старости. Рядом с этой бабой Раей ребенок вырастет черт-те чем.

— Ну, старушка, я прямо вся тебя не понимаю. По-моему, ты привередничаешь.

— Я привередничаю? Знаешь, что минуту назад сказала твоя баба Рая?

«Засралися мы с тобой», — вот что она Саньке сказала. Он учится быстро. Долго ждать не придется. Он будет говорить «здеся» и носить за женой веник и совок.

Из него не получится настоящего мужчины, такого, как мой Астров.

На этом месте разговор был прерван. В трубке раздались гудки, потому что рука моего Астрова легла на рычажок аппарата.

— Пойдем потолкуем, — мрачно сказал он и потащил меня в гостиную.

— Ты не дал мне поговорить с Марусей! — уже на ходу возмутилась я.

— И правильно сделал, — рявкнул он, усаживая меня в кресло. — Нечего засорять линию глупостями. Чем тебе не нравится баба Рая?

— Всем!

— А если конкретней? Только что с Марусей ты была гораздо словоохотливей.

— Она не тащила меня за шиворот. Правильно баба Рая сказала. Скоро ты меня и бить начнешь. Уже почти начал.

— Она так сказала? — радостно изумился Евгений. — Так и сказала?