Кикимора болотная

«Это он меня так вежливо выпроваживает, думает, у меня Дуська одна дома сидит, а я с подружкой в Финляндию развлекаться ездила. Пожалел, наверное, что позвал», — думала Тася, разглядывая свою пустую тарелку.

— Мою можно, она до жути рассудительная, иногда меня даже этим пугает. Я ее сейчас на каникулы отвозила к матери своей в Италию. Мы через Лаппеенранту летали. — Тася решила все-таки пояснить Левшукову, что она приличная одинокая мамаша, а не какая-нибудь там вертихвостка.

«Хотя какая теперь разница, что он обо мне подумает, если вон как из-за своей красавицы Марины переживает. Неужто Марина эта ему нагло изменяет и по Куршевелям с любовниками болтается?»

— У вас мама в Италии живет? — Левшуков встал из-за стола и положил Тасе тушеной картошки.

— Давно. Так получилось. У меня брат Антонио, очень болен. Не ходит. Она с ним живет, — сказала Тася и разозлилась сама на себя: «Ну вот! Начала теперь оправдываться».

— У вас отец итальянец?

— Вполне может быть. У меня отец никому не известный огненный змей! — опять ляпнула Тася.

Левшуков рассмеялся:

— То, что змей, — это понятно, но почему огненный?

— Это моя дочка так решила. Она меня кикиморой считает. Они там в школе черт-те что теперь проходят. Вот она и увлеклась фольклором, сказками разными. Хотя, зная характер моей мамаши, можно представить, что с простым змеем она бы ни за что не связалась. Только с огненным.

— Ну, на кикимору-то вы ни капельки не похожи. Кикимора она тощенькая, носатенькая, ручки-ножки — палочки.

— Так я такая и есть. При ближайшем рассмотрении.

— Кокетничаете, Анастасия Михайловна! Вы же прекрасно про себя знаете, что хорошенькая.

Тася хотела ему рассказать про свои школьные фотографии, где явно видно, кто кикимора, а кто нет, но не успела. В кухню ввалились охранники, оставленные Левшуковом на шоссе для разбирательств с гаишниками.

— Все, машину вашу доставили. Документы вот. Ключи там, в машине. Наш водитель ее посмотрит, все ли в порядке, да помоет слегка. Она у вас как танк, который грязи не боится. И можете завтра прямо на станцию ехать.

— Спасибо, ребята. Огромное вам спасибо. И вам, Алексей Николаевич, спасибо. — Тася вскочила. — Вы садитесь, проголодались, наверное. А я уже поела.

Левшуков тоже встал. Ребята вопросительно на него смотрели.

— Садитесь ешьте. Семеновна! — крикнул Левшуков в сторону двери, за которой исчезла испуганная Семеновна. — Анастасия Михайловна, вы в гостиную дорогу найдете? Я к вам сейчас присоединюсь.

Тася пошла в гостиную.

«Вот ведь воспитанный человек, сразу видно», — думала она, устраиваясь в кресле у камина. После сытного ужина и всех этих треволнений ей захотелось спать. В кресле было очень уютно, от камина шло приятное тепло, она откинулась на спинку и задремала. Проснулась она от того, что кто-то настойчиво теребил ее за коленку.

«Нет, вот это уже вопиющая наглость! За коленки девушку хватать!» — мысленно возмутилась Тася, открыла глаза и увидела огромного серого кота. Кот стоял на задних лапах, опираясь на Тасины коленки, и вопросительно глядел на нее ярко-оранжевыми глазами.

— Я твое место заняла? — спросила Тася кота.

— Бе, — скрипучим голосом ответил кот.

— Тихон, отстань от человека, — услышала Тася голос Левшукова. Он стоял со стаканом виски у темного окна, за котором было ни зги не видно.

— Бе-е-е, — возмущенно заявил кот, презрительно посмотрев на Левшукова.

— Так вот кто в доме хозяин, — рассмеялась Тася. Она похлопала по коленкам, и кот запрыгнул ей на руки. — У вас просто волшебный дом, Алексей Николаевич! Даже коты не мяукают, а бекают.

Кот тем временем свернулся у Таси на коленях и громко заурчал, как настоящий трансформатор.

— Это и не кот вовсе, а самая настоящая бебека. Тихон действительно в доме хозяин. Кстати, он редко у кого на коленях сидит.

— Да у вас тут никого и не бывает, — сказала Тася и чуть не застонала. «Ну не дура? Опять двусмысленность какую-то ляпнула».

— Это вы правы, — неожиданно согласился Левшуков. — Я все больше в разъездах, а гостей зову к себе редко. Ну, разве что Антонова, который, по-вашему, ангел. Да друг детства с женой иногда летом из Краснодара приезжают. Виски хотите? Или спать уже пойдете?

— Нет, — испуганно сказала Тася. Ей очень нравилось тут у камина, с Тихоном на коленях. — Я уже вздремнула. Так что наливайте мне виски.

Левшуков плеснул ей виски в стакан.

— Льда?

— Боже упаси! У меня ото льда в выпивке моментально случается ангина. А потом какой смысл разбавлять спиртное дистиллированной водой?

— Действительно. Ну, тогда я вам, пожалуй, сыграю и спою.

— Ой, здорово! У меня мама тоже на фортепиано играет и поет отлично, а вот у меня слуха нет. Поэтому я пою только в душе, когда одна дома. Вода шумит, а я пою. Громко-громко.

— А радио в машине не подпеваете разве?

— Обязательно.

Левшуков рассмеялся, а Тася сообразила, что она несет, и сконфузилась. Хорошо, в комнате темно и не видно, как она покраснела. Тихон, не переставая урчать, перевернулся кверху пузом, задрав все четыре лапы вверх. Он открыл один глаз, глянул на Тасю, и она сразу поняла, что серое пузо необходимо погладить.