Кикимора Светка Пипеткина

– Напомню. До каких-то пределов наш, я имею в виду кикимор, организм изменяется плавно и незаметно. Но однажды, тридцать первого октября, происходит резкий скачок. Кикимора меняет свое качество. Для этого требуется энергия. От нее зависит, станет ли кикимора полноценной или по какой-то причине превратится в лесную фею. Чтобы стать кикиморой, нужно увидеть луну. Будущая фея должна принять энергию рассветного солнца.

– Что лучше? – по-деловому поинтересовался Антон.

– Для меня – ничего. И настоящей кикиморой хочется стать, и феей, наверное, быть интересно. Лечить всех, за лесом смотреть. Лариска, помнишь, мы котенка спасали, когда Влад его… Ну ты знаешь… Мне тогда лечить очень захотелось… Вот только удержать кикимору от того, чтобы на луну во время посвящения не взглянула, практически невозможно. Поэтому лесных фей мало. Сейчас вообще нет ни одной. Я все рассказала. Что делать будем?

– Так в чем же проблема? – Антон принялся загибать пальцы. – Во-первых, привязать тебя к кровати, потом – окна занавесками закрыть, и все дела! А на рассвете на балкон выпустить – гляди на солнце, сколько влезет. Преображайся. Это если ты, конечно, феей хочешь быть. Ритуал-то в чем?

– Когда я буду смотреть на солнце или на луну, ну, по моему выбору, тот, кто меня любит, должен сказать нужное слово. Я этого слова не знаю. А мама знает. Она меня любит. Как я без нее посвящение пройду, уму непостижимо!

– Светка, а кем ты все же хочешь быть? – спросила Лариса.

– Я долго думала. До конца, правда, еще не решила, но очень хочется феей стать. Я лес люблю, и спасать мне понравилось. А взрослые кикиморы этим не занимаются. У них другие задачи.

– Если нужное слово не сказать, что будет? – решил уточнить Антон.

– Не знаю. Может быть, я в какую-нибудь уродину превращусь? Или во что-то среднее – полуфею-полукикимору. Жуть какая! – передернуло Угошу.

– А я знаю, что делать! – воскликнула Лариса. – Надо послать к Светкиной маме Волчка. Раз уж ты с ним, Антон, разговаривать научился, то для нее это вообще никакой проблемы не составит. Пусть скажет ему слово, которое должна услышать Светка в момент посвящения. Он его перескажет тебе, а ты – тому, кто произнесет его для Пипеткиной.

– Но, Лариса, ты разве забыла, что слово должна сказать мама Пипеткиной?!

– Не мама, а тот, кто Светку любит. Например, я!

– А что? Подойдет! С Волчком ты хорошо придумала. Пипетка, как тебе эта идея?

– Просто чудо! Получилось бы только! Отправляйте Волчка немедленно. Покормите и отправляйте.

* * *

Время до конца месяца пролетело, как единый тревожный миг. С утра тридцать первого октября Угоша уже не находила себе места. Хорошо, что Вера Семеновна, как обычно, ушла на работу и не увидела, в кого в течение дня превращалась ее любимая Светочка. Единственное, что успела сделать Угоша разумного в этот день, – по совету Ларисы отправить Веру Семеновну в гости к соседке с ночевкой. Таким образом, ребята добились, чтобы дом на весь вечер, ночь и последующее утро оставался свободным.

Уже к обеду кикиморка сообщила, что на конец-то сделала свой выбор и желает превратиться в лесную фею.

После этого были вызваны Женя, Марина, Вьюнок и Генка Харитонов. Им предстояло помогать Ларисе и Антону справляться с теряющей человеческий вид Угошей.

Шли часы, а Волчок все не возвращался.

Стемнело. Окна прикрыли плотными шторами и несколькими шерстяными одеялами, не оставив ни щелочки. Из-за горизонта выползла луна.

Угоша, загодя связанная крепкой капроновой веревкой, скрючилась в кровати. Смотреть на нее было и грустно и смешно. В редкие минуты просветления она тут же начинала подтрунивать над собой и друзьями, только это никого не веселило. Все ждали ночи и волка. Но ни к девяти, ни к десяти, ни к одиннадцати часам он не появился.

– А если Волчок вообще не прибежит? – тихонько спросила Лариса Антона, стоящего на страже у занавешенного окна. – Вдруг с ним что-нибудь произошло?

– Давай пока об этом не думать, хорошо? – мягко остановил ее Круглов.

В это время обе стрелки часов сошлись на полуночи. Угоша что-то пробормотала и, как-то по-особому дернувшись, сбросила с себя все веревки, которыми так тщательно скрутили ее друзья. И началось!

Первым опомнился Антон. Он, оставаясь стоять у окна, широко развел руки и крикнул замешкавшимся мальчишкам:

– Генка, Макс, держите ее!

Вьюн, а за ним Харитонов, подскочили к Угоше, толкнули, попытались прижать к дивану.

– Не мешайте мне! – взвизгнула Угоша, намереваясь высвободиться. Но справиться с ловкими, сильными пацанами так же легко, как справилась она с капроновой веревкой, ей не удалось. Возможно, мальчишек спасло еще недостаточно крепкое здоровье кикиморки.

– Почему вы не даете мне поглядеть на луну? – снова начала она. При этом ногти, которые росли постепенно с самого утра, вдруг увеличились настолько, что, попади под них кто-нибудь из ребят, ему бы не поздоровилось.