Kill the Beast (СИ)

В сад? Он сказал в сад? Как и обещал! Я увижу снег! Придерживая меня под локоть, ведёт к двери. Мои конечности трясутся, и я изо всех сил стараюсь не расплескать содержимое бокала. Наконец, дверь распахивается и на мгновение я слепну. Яркий солнечный свет, отражаясь от белоснежных сугробов, бьёт в глаза, а колючий морозный воздух в одно мгновение окутывает нас ледяным саваном. Кристиан держит меня крепко, не позволяя упасть, и по расчищенной дорожке мы идём вглубь сада. Вокруг высокий непроницаемый забор, но за ним ничего нет — это я уже знаю. В центре заснеженного сада нас ждёт одинокая скамеечка с наваленными поверх неё мягкими подушками. Он подготовил всё это для нас, заранее! Садимся на подушки, я ёжусь.

Спасаясь от морозных укусов, жмусь к нему; с ногами забираюсь на скамейку, зарываюсь в подушки. С бокалами обниматься неудобно, но всё же он обхватывает меня свободной рукой и нежно гладит по животику. Приноровившись, устраиваюсь полулёжа, положив голову на его грудь, а он сидит прямо, откинувшись на спинку скамейки и вытянув ноги. Проводит пальцем по моим губам, и я легонько его покусываю. Всё в моём докторе прекрасно — хочу чувствовать его всегда и везде. Держи меня крепче, только не отпускай, не оставляй наедине с этим холодом. Волоски на голых руках стали дыбом, а пальчики на ногах уже ощутимо покалывает — красивые туфли, оказывается, совсем не греют.

— Кристиан, а мы не замёрзнем?

— Ну что ты, милая, — отвечает, смеясь, — не успеем! Ну что, за нас?

Он поднимает бокал и ждёт от меня ответного жеста. С неохотой отрываюсь от него, чтобы ровно сесть, чтобы видеть его лицо. Рука с бокалом дрожит.

Вдруг призрачное видение пронзает мой мозг. Ну почему сейчас? Проклятые, лживые, страшные сны наяву, которые я с такой тщательностью скрывала от него — и именно сейчас? Кристиан ведь говорил, что при моей болезни у людей бывают ложные воспоминания. Яркие, правдоподобные, как будто из прошлой жизни, но это всё обман, иллюзия… Вот и сейчас я вижу девушку. У неё светлые волосы и голубые глаза. Она высокая и тонкая, и такая молодая. Опять она! Проклятая, которая является, чтобы меня погубить! Неужели, она хочет всё испортить? Неужели, желает отнять у меня мой день? Смотрит на меня, бессовестная. Она смеётся, а волосы её развиваются на ветру. Вдруг лицо её искривляется, нежные губы окрашиваются кровью, она протягивает ко мне руку, и это уже не рука молодой девушки — это поломанная, уродливая рука мертвеца. Своей страшной лапой она тянется ко мне, ещё ближе… Нет, не ко мне — она тянется к моему бокалу! Отдёргиваюсь, неосторожно проливая несколько багровых капель на алое платье.

— Юля, что с тобой? Пей скорее, а то всё прольёшь! — мой доктор с тревогой смотрит на меня, берёт мой локоть в свободную ладонь и медленно ведёт его, поднося бокал к моим губам.

Девушка никуда не исчезла. И мне кажется теперь, что я и вправду знаю её. Знала. Обманные воспоминания, которым я уже не могу сопротивляться. Кровавым ртом она силится что-то сказать, но голоса не слышно. Всматриваюсь в её губы и читаю по ним. “Не пей!”. Она говорит: “Не пей!”. Кто ты, галлюцинация, что тебе нужно? Зачем ты портишь мой праздник? Жмурюсь на солнце, а видение это будто соткано из солнца. Она соткана из солнца… Кажется… её зовут Аня.

— Аня? — шепчу я.

— Что ты сказала? — суровый голос доктора вырывает меня из объятий видения.

— Кристиан, а кто такая Аня?

— Пей!

Я никогда не видела его таким злым. Красно-синие огни играют на его бледном лице, огни ёлки, но ёлка же в доме, а мы на улице…

— Пей!

К огням подключаются звуки. Музыкальная гирлянда? Нет, это не музыка, это какие-то противные звуки. Будто электронные собаки воют. Уиу-уиу-уиу. Нет, это не ёлка — звук, как и свет, доносится откуда-то извне. Из-за забора. Звук и свет просачиваются в наш дивный сад через забор, как бесплотные воры. Но ведь там же ничего нет? Всё это призраки, всё неправда!

— Пей! — в третий раз кричит доктор и с силой вжимает хрустальные края бокала в мои плотно сжатые от страха и непонимания губы.

Видение возвращается — девушка оказывается ещё ближе ко мне. Будто бы хочет выкрасть меня у моего доктора! Она несётся на меня, оседлав солнечный свет, и, боясь быть сбитой ею, подхваченной, похищенной, я уворачиваюсь, выдернувшись из хватки возлюбленного и опрокинув уже всё содержимое бокала на свою грудь. Видение проносится мимо и исчезает в небесах. С небес я слышу: “Юля!”, и шепчу в ответ:

— Аня…

Громкий удар по воротам оглушает пространство. В недоумении гляжу на своего Кристиана: его лицо меняется. От неистовой злобы оно озаряется растерянностью, но вдруг я снова ловлю на нём такие знакомые, родные, обожаемые черты. Мягкость… Нежность. Не могу совладать с собой, обхватываю его тело руками и жмусь к его груди.

— Жаль, — слышу милый голос. — Мы многое не успели.

Вдруг он отталкивает меня, так, что я падаю со скамейки прямо в снег, и залпом осушает свой бокал.

— Жаль, что не вместе.