Киллер

– Ну так что, Курган? – настойчиво спросил Павлов. – Я же по тебе вижу, что этот клуб вам как кость в горле.

– Это ты верно приметил. Вот только, наверное, не до конца понимаешь, куда суешься. Ты точно уверен в своем желании, адвокат?

– Абсолютно. Я даже скажу тебе больше, Курган. – Артем наклонился к собеседнику. – Дай этим поганцам понять, что у тебя на примете есть клиент, которого надо убрать.

Курган чуть не поперхнулся чаем. Его глаза округлились:

– Чтоб у меня ноги отнялись! Павлов, тебе что в кофе подсыпали?!

– Только сахар. Так мы с тобой поняли друг друга? Не называй никаких имен. Мне нужна встреча с их представителем.

Ковригин вытер губы салфеткой, скомкал ее, положил ее на край стола и заявил:

– Ты больной на всю голову, Павлов. Идея твоя безумна. Но, как ни странно, она мне нравится. – Он погрузился в глубокие размышления.

Артем терпеливо ждал.

– Ладно, – наконец сказал Курган. – Я ничего тебе не обещаю, это не в моих правилах. Если у меня что-то появится для тебя, то я сам тебя найду. Ты мне без надобности не звони. А то еще подумают люди, что такая фигура, как Павлов, якшается с зэками. Подпортишь себе репутацию.

– О ней не беспокойся.

– Если ничего не выйдет, считай, что этого разговора между нами не было, – заявил Курган и поднялся из-за стола. – Пока, адвокат.

– И тебе не хворать, Курган.

Павлов направился к своей машине, Ковригин еще долго смотрел ему вслед.

«Сильный парень, – проскользнула у него мысль. – Но только не зря ли он играет с огнем?»

Невольный свидетель

«– Может, ты есть хочешь? – сочувственно интересуется Франц. – Не стесняйся. Есть картошка с тушенкой, сыр. Принести?

Я сглатываю подступившую слюну. Когда я в последний раз ел сыр?!

– А ведь ты меня почти расколол. Я же по твоим глазам видел, что ты меня подозреваешь, – говорит Франц.

Я с ненавистью смотрю на него. На нем гражданка, лицо выбрито. Зато разит как от бомжа, который месяц спал в помойке.

– В Хасавюрте вы положили всю группу Ахмеда. Его отец проклял вас. Пообещал хорошие деньги за ваши головы. А я все равно хотел валить из страны. Решил, что подзаработаю немного, да и концы в воду, – продолжает болтать Франц. – Это было легко. Желающих перерезать вам глотки хоть отбавляй, Айк. Ты сам успел в этом убедиться. Люди, живущие здесь, не прощают кровных обид.

– Продолжай, – говорю я сквозь зубы. – Очень занимательный рассказ у тебя получается.

– Всегда рад оказать услугу своему бывшему подчиненному. – Физиономия Франца расплывается в его фирменной акульей ухмылке. – Так что жди гостей, папаша Ахмеда уже в курсе, что вы здесь. Жаль, только двое осталось. Тис сдох вчера. Перегрыз, падла, себе вены. Испугался, понимаешь. Надеюсь, с вами таких проблем не будет?

Я молчу.

Он подходит к Отто, рассматривает его, словно собаку, раздавленную колесами тяжелого грузовика, и говорит с явным огорчением:

– Да, товар подпорчен.

Я с рыком кидаюсь к нему, но силы не равны, и Франц опрокидывает меня на пол. Я стукаюсь головой и ненадолго вырубаюсь.

– Айк!.. – зовет он меня спустя несколько минут.

Я разлепляю глаза. Его лицо нависает надо мной, как дьявольская маска.

– У меня нет ничего личного к тебе, парень. Это просто бизнес, – чуть ли не извиняющимся тоном произносит этот мерзавец.

Я хриплю от ярости и беспомощности.

– Береги себя. Ты мне нужен живым, – говорит он на прощание и уходит.

Я подползаю к Отто. Он снова в забытьи. От раны идет тяжелый запах. Я понимаю, что он скоро умрет, но при этом не испытываю никаких чувств. Во мне словно все выжгли, там раскаленная пустыня.

Антон что-то мычит, рисует палкой узоры, понятные только ему.

Четвертый из нас, тот парень с гниющими ногами, вдруг начинает метаться. Он рычит и хохочет, плачет и визжит. Я пытаюсь остановить его, потом оставляю свои потуги. Бедняга сошел с ума.

Он разбинтовывает свои разлагающиеся ноги, и я вижу великое множество червей, пожирающих мертвую плоть.

– Мы все останемся здесь, – шепчет этот человек, и глаза его закрываются.

Я зажимаю нос руками, ползу к нему. Поднимаю веки. Зрачки стеклянные, ни на что не реагируют. Он мертв.

Я плашмя падаю на пол. В голове пульсируют слова Франца насчет приезда отца Ахмеда. Значит, самое веселое еще впереди. Но живым я им не дамся.

Это точно».

Виктор посмотрел на календарь. До ликвидации Кольцова оставалось четыре дня. Он уже получил от аналитического подразделения все возможные маршруты министра, на которых были отмечены самые удобные позиции для ведения стрельбы и камеры видеонаблюдения. Кроме того, в его распоряжении оказались документы по психофизическому состоянию Кольцова – его личностные характеристики, привычки, хобби, предпочтения и так далее.

Сегодня очередная тренировка, тир и инструктаж Тихого.

Коновалов достал из бумажника фото супруги с дочкой.

Когда это случилось? Три года назад? Шесть? У него было ощущение, что семьи нет уже целую вечность. Эта мысль вызывала у Виктора безысходную тоску.