Киллер

– Вася, я боюсь за тебя. Сегодня твоя фотография случайно упала на пол и стекло разбилось. Это плохой знак. Я сначала думала на Варю, но она…

– Ира, все потом. Не бойся. Я скоро, ладно?

Она осталась стоять с открытым ртом. Дверь захлопнулась прямо перед ней.

Ирина Алексеевна еще не знала, что муж впервые за всю их совместную жизнь не сдержит слово. Он не придет ни через пять, ни даже через тридцать минут.

На могиле

Виктор тоже не спал. После встречи с Павловым он поехал на Троекуровское кладбище, где были похоронены его жена и дочка.

Его не волновало, что кладбище было давно закрыто. Он без труда преодолел забор, включил небольшой фонарик, быстро нашел могилу и опустился на колени, прямо на землю. Она была холодной.

– Здравствуйте, мои любимые, – прошептал мужчина, бережно вытащил из-за пазухи четыре темно-красные розы и положил их на гладкую плиту. – Простите меня. Ты, Оленька. И ты, дочка моя родная. – Из глаз Коновалова закапали слезы.

Они падали на плиту и при свете луны, серебристо-холодный свет которой пробивался сквозь ветки деревьев, превращались в блестящие кружочки. Виктор с любовью погладил лица жены и дочери, выгравированные на памятнике.

– Я всегда буду любить вас, – сказал Виктор, вздрогнул и очнулся.

Да, ему нужно идти. Через два часа за ним на конспиративную квартиру заедет Тихий.

Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя себя совершенно опустошенным. Будто от него осталась лишь пустая, давно высохшая оболочка, похожая на скинутую змеиную кожу. Внутри гуляет тоскливый ветер. Он завывает, как волк, отбившийся от стаи.

Он уже собирался уходить, как вдруг обернулся и сказал:

– Мы скоро увидимся. До свидания, мои родные.

Его тень бесшумно скрылась среди листвы. Слезы на надгробной плите долго не высыхали.

Другая обойма

Он успел вздремнуть всего лишь пятнадцать минут. Потом в замочной скважине заскрежетал ключ. Виктор подумал о черве-паразите, который попадает в человеческое тело и начинает проделывать тоннели сквозь живую плоть.

Тихий бесшумно прошел в комнату, посмотрел на Отставного, лежащего на кровати в одежде, и покачал головой. Его лицо выражало неодобрение.

– Ты что, бухал вчера? – осведомился он.

– Нет, – разлепил губы Виктор, приподнимаясь на кровати.

Он чувствовал себя разбитым. Руки и ноги ломило. В голову словно кто-то накачал раствор цемента.

– Марш в душ! – велел Тихий. – Я сделаю кофе. У тебя двадцать минут.

Через полчаса они ехали на машине Тихого в сторону Павелецкого проезда.

– Ты в норме? – спросил бригадир, не глядя на Виктора.

– Да, – глухо отозвался тот. – Что, боишься?

– Чего мне бояться? Если ты не сделаешь его, то лучше застрелись.

Отставной засмеялся так, что Тихому это не понравилось. Будто кто-то скреб гвоздем по стеклу.

– А если не застрелюсь, бригадир? Ты мне поможешь попасть на тот свет?

– Не сомневайся, – бросил тот.

Виктор закончил смеяться и вдруг спросил:

– Послушай, Тихий, а как ты вообще видишь себя лет через пять?

Бригадир ничего не ответил, устремив взор на дорогу.

– Я пытаюсь представить себе эту картину, но воображение рисует лишь серое пятно, – медленно, тщательно выговаривая слова, сказал Виктор. – Неужели ты видишь какое-то будущее для «Профсоюза», думаешь, что вы делаете благо, считаешь, что я простил вам обман? Когда вы взяли меня под свое крыло, Санитар божился, что ваш клуб работает только с мразями, наркоторговцами, убийцами, насильниками и прочими гнидами. А на деле?..

– Отставной, сбавь обороты. Поговорим о высоких материях после операции, – процедил Тихий.

Его явно не устраивало состояние киллера. Судя по всему, у Отставного поехала крыша на почве обостренного чувства справедливости.

– А на деле? – шепотом повторил Виктор. – Вы крошите чужие жизни и судьбы, как капусту. Лишь бы платили. Ничего личного, только бизнес, да, Тихий? Девиз современности, мать вашу. Знаешь…

– Заткнись! – оборвал его бригадир.

Автомобиль выехал на Дербеневскую набережную и замер возле автобусной остановки.

– Дай сюда ствол, – неожиданно потребовал Тихий.

Лицо Виктора окаменело.

– С какой стати? Я взял его из сейфа. Как обычно, – резко сказал он, не двигаясь.

– Дай сюда! – повторил Тихий.

В его руке появился пистолет, ствол которого был направлен на Коновалова.

– Или все закончится прямо здесь.

– Ты мне не доверяешь? – вкрадчиво полюбопытствовал Отставной.

– Не только тебе. Я никому никогда не доверяю. Даже собственной матери, – отрезал Тихий.

С холодной улыбкой Виктор протянул бригадиру «глок», который ночью вытащил из сейфа в квартире.

Тихий вынул обойму из рукоятки пистолета и тут же загнал туда новую, которую достал из внутреннего кармана. Затем он протянул оружие Виктору.

– Если вы мне не верите, то зачем поручили такое серьезное дело? – спросил тот.

– Слишком много вопросов для одного утра, – хмуро ответил Тихий.

Отставной отвернулся и невидяще глядел в окно. Небо начинало хмуриться.

– Как только сделаешь его, уходи во дворы по Павелецкому проезду, вдоль территории больницы. Скидываешь ствол, двигаешься к хозяйственному магазину, помнишь? Там начинается промзона, я тебя найду.

– Я помню.