Киллер к юбилею

— Те, что обращались к нашему бизнесмену еще в девяносто седьмом. Возможная интрига понятна?

«Да, — подумал Анатолий. — Генрих Эдуардович по одному ему известным причинам оставляет за бортом сделки людей, которые совсем недавно, в прошлом году, проявляли к его бизнесу живейший интерес. И в результате у этих, обойдённых, очень скоро начнутся сложности. Сам Тапаев мне сказал, что неудачники в конце концов уйдут с рынка. Для них вся эта история — вопрос жизни и смерти. Подписав договор купли-продажи с их конкурентами, бизнесмен фактически вынесет неудачникам смертный приговор. Их бизнес умрет. А в России лишают жизни и по более пустячным поводам…»

— Тапаев собирается уезжать из России, — сообщил Китайгородцев.

— Ты знаешь — куда?

— Нет.

— Готов побиться об заклад, что он летит в Лихтенштейн.

— Туда нет авиарейсов. Въезд — через Австрию или Швейцарию.

«Но конечным пунктом почти наверняка будет Лихтенштейн, — задумался телохранитель. — Три месяца готовится сделка по продаже. Срок достаточный для того, чтобы всё сделать. Отъезд. Перед отъездом — съезд близких родственников. Как последнее «прости». Он не собирается возвращаться? Это надо обдумать. Обдумать. Продает бизнес — и что дальше? Не собирается возвращаться? Обдумать…»

— Толик! — позвал Хамза.

— Да!

— Я думал, что связь прервалась.

— Это я думаю, Роман Александрович. Мне клиент — он ведь уже наш клиент? — сказал в разговоре, что после продажи своего бизнеса может уже никого не бояться. Потому что к нему потеряют всякий интерес. А я вот сейчас сопоставляю факты, и получается, что Тапаев, вполне возможно, уезжает навсегда.

— Уверен?

— Не уверен, — признался Китайгородцев. — Это пока просто предположение.

— Ты бы поговорил с ним.

— Бесполезно. Он очень закрытый.

— Все-таки попробуй. Если уж он тебе сказал о продаже своего бизнеса…

Стоп! Вот оно!

— Он не говорил мне, что продает бизнес.

— Как же?!

— Не говорил! — уверенно повторил Анатолий. — Впрямую об этом не было сказано ни слова. Только по косвенным признакам я понял, что это произойдет! А сам он — ни гу-гу!

«Да, — задумался он опять. — Только гипотетически. «Если бы я продал свой бизнес…» Он таится! Надеется, что о скором совершении сделки не знает никто! Вот оно что. Для него это — вопрос его личной безопасности. Вопрос жизни и смерти. Буквально. Потому что сделку могут попытаться сорвать. Какие есть пути, чтобы помешать сделке? Утечка информации? Нереально — потому что у них катастрофически не хватает времени. Предъявление исков к комбинату? Нереально — по той же причине. Попытка предложить большую сумму, чем платят конкуренты? Нет гарантий, что Тапаев согласится, ведь он им уже из каких-то соображений отказал. А вот если бы Генриха Эдуардовича не было… Физически не было… Чтобы некому было ставить подпись под договором… В этом случае сделка по продаже срывается со стопроцентной гарантией! И всё начинается с чистого листа. Заново. Там, в новых условиях этой задачки, уже нет Тапаева. Но есть его наследники. Аня, Роман, потом еще тот сын, которого клиенту родила его любовница и которого он давным-давно не видел. Это уже не один бизнесмен, а несколько человек, и с ними можно работать, можно обсуждать с каждым в отдельности вопрос о продаже принадлежащих им долей в бизнесе покойного Тапаева. И есть шанс переломить ситуацию в свою пользу. Но только сначала мой клиент должен умереть. Должен умереть! Он в гораздо большей опасности, чем себе представляет. Или только делает вид, что не представляет, как близок он к роковой черте?»

— У меня есть просьба, — сказал Китайгородцев. — Мы тут ждём прибытия любовницы клиента. А у нее — сын. Между прочим, сын Тапаева. И он — в числе его наследников…

⁂

Снегоход — любимая Анина игрушка. Ещё утро, солнце не успело высоко подняться над верхушками деревьев, а она уже оседлала своего рычащего зверя. Еще несколько секунд — и унеслась бы прочь, это у нее вместо утренней зарядки, наверное. Но Анатолий очень вовремя вышел из дома.

— Здравствуйте! — помахал он рукой. — На прогулку?

— Здравствуйте. Вы видите, какой снег?

— Как в Швейцарии? — засмеялся Китайгородцев. — Или в Австрии какой-нибудь. Вы ведь были в Австрии?

— Да.

— А в Швейцарии?

— Пока ещё нет.

— Но надеетесь?

— Скоро я там буду.

Значит, они добираются в Лихтенштейн через Швейцарию!

— Ого! — позавидовал Анатолий. — Какой город, если не секрет?

— Цюрих.

— Значит, швейцарская авиакомпания?

— Турецкая.

Китайгородцев улыбнулся, оценив шутку.

— Я не шучу, — покачала головой Аня. — Самолетом «Тюркиш Эйрлайнз» до Стамбула, потом уже из Стамбула — в Цюрих.

Анатолий поразился замысловатости маршрута. Что-то тут не стыковалось…

— Вы из Москвы вылетаете?

— Из Алма-Аты. Это ближе.

Вот оно что! Не из Москвы. Это чепуха, что Алма-Ата ближе. «Ближе» не всегда значит «удобнее». Просто Тапаев боится Москвы, старательно обходит ее стороной, запутывает следы, опасаясь, как бы его не перехватили по дороге в спасительный, как ему представляется, Лихтенштейн.

— Когда у вас вылет?

— Двадцать второго.