Киллер к юбилею

«Комната Виктора… Тут не осторожничать… Всё равно беспорядок… Гильзы… Двенадцатый калибр… Патрон… Пыж фабричный… Ещё патрон… А вот и пачка… Он бы тут настрелялся от души… Нож-выкидушка… Кольцо от гранаты… От той самой… Верхняя одежда… Портмоне… Сто семь рублей… Негусто… Паспорт… Пастухов Виктор Тимофеевич…28 декабря 1977 года… Город Норильск Красноярского края… Прописан… Временно по месту учебы… Семейное положение… Без штампа… Другие карманы… Ключ от английского замка… Автобусный билет… Дата… Это он сюда ехал… Больше ничего… Теперь — сумка… Рубашка, ещё рубашка… Нижнее белье… Шприц… Еще пачка патронов… Не распечатана… Презервативы… Записная книжка… Фотографии… Пастухов и ещё один парень, приблизительно его возраста… Где-то на отдыхе, пьют пиво… Не подписана… Девушка… Не Аня… Ага, вот… «Витюха! Не забывай своего Галчонка!»… Девяносто девятый год, если верить надписи… Два парня в камуфляже и с оружием… Без подписи… Еще фото военного… Лейтенантские погоны у него… Без подписи… Группа военных, лежат на траве, что-то вроде привала, а вот и Пастухов среди них… Третий справа… Автомат в руках… Так он воевал?.. Что это может быть?.. Семьдесят седьмого года рождения… Чечня?.. Теперь — записная книжка… Фамилии, фамилии… Телефоны… Адреса… Так, смотрим букву Т… Тапаева Аня… Адрес… Телефон… Ничего особенного… У него женские имена занимают половину книжки. Что там у нас дальше?.. Ещё один шприц… Одноразовый, но им пользовались уже раз тридцать… А это что в целлофане завернуто?.. Чёрт побери! Это же — уши! Высушенные человеческие уши…»

⁂

В комнату заглянул Костюков.

— Ты у кого был? — спросил Анатолий.

— У Юры.

— А-а, понятно. Паспорт второй видел?

— Видел. Должанский Александр Александрович.

— Согласись, они похожи.

— С Шалыгиным? Да. Я тоже обратил внимание. Думаешь, он его держит как запасной?

— Слабо верится, особенно если знать Юру, — признался Китайгородцев. — Но как один из вариантов можно рассматривать. У этого Шалыгина вообще какая-то ужасная цепочка совпадений. И на всё есть объяснение. Второй паспорт — так он ему случайно, видите ли, достался. Следы ношения оружия — так ему ту рубашку подарил друг. А если ещё вспомнить, что он в долгах как в шелках и лучшего объекта для вербовки просто не придумать — ну, готовый же киллер, черт побери! А вот не верится!

— Не верится, — согласился Костюков. — Я вообще в его вещах ничего интересного не нашел. Пожитки бомжа, честное слово. Старые лезвия. Расческа со сломанными зубьями. Книжка какая-то… Детектив. Так потрёпана! Последних страниц нет совсем, а вот таскает ее с собой. Зачитал до дыр. Носки… Ни одного целого, и все — вразнобой, ко многим нет пары. Газовый баллончик…

— Газ? — насторожился Анатолий.

— Срок годности — до двенадцатого месяца девяносто шестого года, Толик! У него нет ни одной нормальной вещи… А что это у тебя в руках?

— Уши.

— Ты шутишь?

— Нисколько.

— Вот подонок! — сказал в сердцах Костюков. — Что с ним будем делать?

— Думаю, его надо сдать ментам. За уши эти ему ничего не будет. Уши — чеченские, судя по всему, это ему простят…

— Воевал?

— Похоже, что да. А сдать его надо в его же собственных интересах. Пусть посидит в камере, пока мы отсюда клиента не вывезем. А там его и выпустят. Он, понимаешь, держит в мыслях хозяйскую дочку похитить. Как джигит.

— Любовь, да?

— Ага. Вот представляешь, что будет, если он в очередной раз уколется и решит свой план осуществить?

— Ты прав…

— То-то и оно. Ладно, поехали дальше. Ты с Юрой закончил?

— Закончил.