Киллер – корона чужого мира

— Думаю с некоторыми из присутствующих я скоро встречусь в своём кабинете, полистаем уголовный кодекс, подберем пару нужных статей. Как говорил Феликс Эдмундович Дзержинский, а я его большая поклонница: «Отсутствие судимости не ваша заслуга, а всего лишь недоработка органов!» До свидания товарищи, — я с Катюшей вышла из кабинета.

Только в машине подруга пришла в себя, сразу потребовала объяснений.

— Да здесь всё просто, нет у нас на этот концерт времени! Гонорар за выступление тоже копеечный, получу за него рублей сто, да вы по тридцатке. Из-за этого выступления потеряем пару дней, а у нас впереди киносъемка, — разжевала Катюше.

Пока есть время отправились в Останкино, посмотреть на смонтированные телефильмы о милиции. Пропусков для нас не было заказано, поэтому пришлось доставать из сумочки свой «вездеход», с кучей различных подписей и печатей. С ним я прошла быстро и свободно, а вот подруге пришлось подождать, ей выписали специальный пропуск, не такой как у всех, а на целую неделю. Странно всё это, думала пройдем и так, только оказалось что у меня нет для сопровождающего нужной отметки. Придется позвонить Итогу, пусть узнает где её получить, все эти задержки здорово напрягают.

У документалистов был готов только первый фильм, к остальным ещё не приступали. После просмотра возникло несколько вопросов, но так, ничего критичного. Из-за этого поспорила с режиссером, настояла на своем, он нехотя согласился. Обещал сегодня же всё исправить, а завтра приступить к следующим сериям. Через неделю проверю, если все хорошо, то можно демонстрировать Щелокову. Попрощались с режиссером и монтажерами, время уже обед, пора основательно подкрепиться. Едем туда, где есть масса диетических блюд, для людей подорвавших здоровье (конечно на вредной и тяжелой службе).

— Давай на Старую площадь, там есть одна столовка, с блюдами как в ресторане. Кормят сытно, вкусно и дешево, тебе Кать точно понравится, — заверила подругу.

У партийцев прошло всё на порядок сложнее, пропуск согласились выписать только на один день, долго выясняли зачем и к кому Климова направляется. Кончилось тем что я психанула, вызвала начальника по режиму. Тот по началу пытался качать права, пришлось пообещать его уволить. Не знаю как, но это сработало, наглый тип переменился в лице, обещал всё по быстро устроить (может что-то знал про меня, а может побоялся связываться с представителем Партконтроля). В результате Катерина получила временный пропуск, как практикантка, сроком на месяц. И ещё, мне под роспись выдали ключи, не поверите, от моего личного кабинета.

Столовая как всегда порадовала, да и посетителей не так много, наверное уже все пообедали. На раздаче взяла крабовый салат, молочный суп и картофельное пюре с приготовленной на пару сёмгой. На десерт булочку с маком и пару стаканов сока. Заплатила за все двадцать шесть копеек, сумма смехотворная, не то что в других, народных столовых.

Катерина на диете не сидела, хотя надо отдать ей должное, в больнице и сейчас кушала тоже самое, наверное так поддерживала меня.

— Ни фига себе, я в цековской столовке, про которую по всей Москве шепчутся, — уплетая крабовый салат, делилась со мной впечатлениями подруга.

— Ну и как тебе? — с улыбкой посмотрела на Катюшу.

— Ты ещё спрашиваешь, да здесь намного лучше чем я себе представляла! Филе из кабана за восемь копеек, а наш салат за четыре! Порции просто огромные, на половину больше чем в городском общепите!

Действительно, такой огромный кусок рыбы не подают даже в ресторане. Похоже борьба с мировым капиталом требует неимоверных сил, от этого и такие внушительные порции. Вспомнился осажденный Ленинград, там во время блокады происходило тоже самое, партийцы в райкомах жировали, а народ умирал с голода. Ни один из них не умер от истощения, им даже запретили ходить в общественную баню, чтобы не раздражать своим упитанным видом голодающее население.

После обеда поднялись в мой кабинет, который оставил двоякое впечатление. Вроде всё как надо, даже место для секретарши есть, но всё какое-то мрачное. В такой обстановке думать о светлом будущем не получится, разве что о новых репрессиях.

— Странно, кабинет у меня есть, а я о нем ни сном ни духом. Секретаря тоже как ни странно нет, хотя за дверью располагается большая приемная. Что здесь делать, зачем он мне, не принимать же посетителей? — присаживаясь за огромным письменным столом, задала риторический вопрос, тот самый, который без ответа.