Киллер на диете

В душе девушка ожидала, что приступ благородной справедливости у старухи уже прошел. И она встретит ее проклятиями и руганью за долгую отлучку. А Милу так и вовсе прогонит подальше, хорошо еще, если не побьет своей палкой. Но Петровна лишь заулыбалась при виде подходивших к ней девушек. И всем своим видом показала, что она очень рада и довольна такому знакомству.

Так Аюша и стала дружить с Милой. Это дружба оказалась для нее настоящей отдушиной. Под предлогом встречи с Милой Аюша могла уходить когда угодно из дома, что прежде было под строжайшим запретом Петровны.

– Твой отец наказал мне – присматривать за тобой денно и нощно, – прежде твердила Аюше старуха на все просьбы девушки немного прогуляться. – Из дома – ни шагу без моего ведома!

Но теперь Петровна лишь сладко улыбалась и говорила:

– Иди, доченька! Сходи, поговори с подружкой по душам. Расскажешь потом мне, старухе, чем молодежь нынче живет. А то совсем я закисла, дома целыми днями сидючи. Нельзя так! Иди, деточка, погуляй с Милой. Она хорошая девочка. Внимательно слушай все, что она тебе будет рассказывать!

Выслушав эту историю, Мариша с Инной даже руками от изумления всплеснули:

– И тебе не показалось это странным?

Но Аюша только скривилась в ответ:

– Если бы вы с мое с Петровной пожили, вам бы уже ничто, абсолютно ничто странным не показалось!

И подруги ее очень даже хорошо поняли. Действительно, когда живешь со взбалмошной старухой восьмидесяти с гаком лет, которая не вполне отдает себе отчет, в каком веке она живет, да еще и гоняет тебя в хвост и в гриву, и от которой ты находишься в полной зависимости, тут самой бы както ухитриться не спятить! Где уж приглядываться к странностям старухи и вести им учет.

– Да и, сказать честно, я рада-радехонька была, что старуха мне послабление насчет Милы сделала. О причине такой внезапной любви старухи к Миле я боялась даже и спрашивать. А вдруг передумала бы бабка? И что? Снова сидеть с ней целыми днями и ночами напролет? А так я – под предлогом встреч с Милой – и к Карлуше на работу устроилась, и по магазинам всегда могла пройтись. Машину себе купила, чтобы мы с Милой могли кататься! Петровна мне и словечком не возражала. Если я собиралась кудато с Милой, она отпускала меня тут же и беспрекословно!

– И она не спрашивала отчета о ваших прогулках?

– Еще как спрашивала! Всю душу из меня вынимала! До словечка требовала подробного пересказа – где мы были да о чем разговаривали. Только ведь и я не дура! Язык у меня отлично привязан! Наплету бабке с три короба, а она сидит, обмозговывает про себя чтото. Шепчет себе под нос, шепчет… А я сижу себе и думаю: ну и пусть шепчет! Главное, что ко мне не привязывается, слава тебе, господи!

– Но что именно интересовало Петровну? О чем она тебя расспрашивала особенно усердно?

– Все ее интересовало! И как у Милы дома все обстоит. И насчет фотографий ее родителей, и бабушки, и сестры она любопытствовала. Все хотела знать! И как они живут. И о чем говорят. И что у Милы в голове творится. И есть ли у нее парень. Ну все-все-все!

Постепенно до Аюши – как она ни гнала прочь эту мысль – стало доходить, что такой пристальный интерес Петровны к ее подруге и ее семье должен быть вызван какимито глубокими причинами. Потому что, несмотря на всю свою чудаковатость и злобность, Петровна всегда четко знала, чего она хочет.

Но чего она могла хотеть от Милы и ее родителей, которые не обладали ни большим богатством, ни властью, ни прочими реальными ценностями, Аюша понять не могла. Однако она видела, что за приветливой улыбкой Петровны, какой она неизменно встречала Милу у себя дома, кроется волчий оскал.

Аюше даже страшно делалось, когда она видела, какой лютой ненавистью ненавидела старуха эту девушку. Но за что? В чем причина такой ее ненависти, Аюша решительно не понимала. Мила всегда была безукоризненно вежлива с Петровной. И потом, Петровна ведь сама выбрала из толпы народу именно Милу. И это сама Петровна велела Аюше подойти к Миле и познакомиться, сказав, что эта девушка – незаурядная, серьезная, не чета другим пустоголовым современным дурам и кокеткам!

Кстати говоря, сколько ни общалась Аюша с Милой, она так и не смогла понять, в чем же причина такой вначале любви, а затем ненависти к ней Петровны. Мила не казалась Аюше такой уж яркой личностью, способной вызвать бурю эмоций. Значит, дело было вовсе не в девушке… А в чем? Этого Аюша не понимала, пока однажды Мила не проговорилась ей, что раньше их семья занимала далеко не последнее положение в обществе. У них были деньги, земли, дорогие наряды, драгоценности… И вот тут в голове у Аюши чтото щелкнуло.

Больше всего на свете Петровна любила деньги. Аюша в жизни своей не встречала такого патологически скупого человека. Правда, родной отец Аюши тоже был весьма прижимист. И Аюша частенько сравнивала этих двоих – отца и старуху. И неизменно делала пугающий для самой себя вывод. Ее отец с годами имел все шансы превратиться в такую вот жадную Петровну. Или всетаки нет?