Киллер с пропеллером на мотороллере

Теперь он перешел со мной на «ты» — видимо, для поддержания более доверительной атмосферы. Я по-прежнему старалась держать дистанцию: «вы» и Константин Викентьевич, но проведенные бок о бок часы не могли не сказаться — мало-помалу мы превращались в партнеров, связанных общностью целей.

«А впрочем, почему бы и нет? — думала я. — В конце концов, этот человек пока не сделал мне ничего дурного. Пока. Если забыть о пластиковом пакете в его личном сейфе».

Я ехала по скользким зимним дорогам в бесшумных «Волгах» и в ревущих надсаженными моторами «газиках»; я входила в сияющие театральные фойе, в бальные залы и в дымные кабаки. Меня облачали то в роскошное вечернее платье, то в модный джинсовый костюм, то в овчинный тулуп; меня высаживали у покрытых ковровой дорожкой ступеней из импортного лимузина и в чистом заснеженном поле из военного вертолета. Я била без промаха; для успеха мне требовалось лишь хорошо представлять себе внешность цели, ее манеру ходить, говорить, гримасничать. Я просто должна была «видеть» свою жертву, неважно как и все равно где — в реальности или в воображении. Видеть и ненавидеть. Ненависть была моим горючим, моим клинком, моей пулей. Поэтому, когда Новоявленский приносил достаточно много киноматериала, мне даже не приходилось покидать базу.

Так я управилась с неким замминистра, который, по словам полковника, возглавлял систему незаконного сбыта икры за границу. Этот жирный боров был женат на чьей-то крайне влиятельной дочери и благоразумно делился прибылью с самыми высокопоставленными людьми, а потому считался практически неуязвимым. Тем не менее для пущей безопасности он раз в два года полностью обновлял штат рядовых исполнителей, вольно или невольно замешанных в воровстве. Этих людей просто топили — самым буквальным образом. Топили и набирали новых — до следующего обновления кадров. Новоявленский показал мне снимки и списки погибших, а потом прокрутил фильм с выступлением мерзавца на каком-то пленуме. Этого хватило: назавтра полковник известил меня, что замминистра принимал душ в ванной своего загородного дворца и поскользнулся, наступив на обмылок.

— И это все? — разочарованно спросила я. — Подобная мразь заслуживала более содержательной смерти.

— Да нет, там действительно есть что рассказать, — усмехнулся Новоявленский. — Мне доложили, что, падая, он разбил стекло душевой кабинки и налетел прямиком на торчащие вверх острые обломки. Беднягу накололо, как кусок мяса на шампуры. Он оставался в сознании довольно долго, но, представь, никого не случилось рядом, чтобы помочь. Так и истек кровью… — Он помолчал и добавил: — Что и говорить, Саша, нельзя отказать твоей нечистой силе в изобретательности.

Что верно, то верно. Проповедницу изуверской секты в Киришах я убила прямо во время молитвенного собрания. Арестовывать эту пожилую тетушку с безумным взглядом и зажигательными речами было совершенно противопоказано: любые санкции против нее привели бы к массовому самоубийству членов секты. Меня нарядили в бесформенное драповое пальто с цигейковым воротником, повязали серый платок и дополнили картину валенками в галошах — примерно так было одето большинство посетительниц собрания, на котором проповедница рассчитывала мобилизовать новых адептов. Я так и не поняла, чему они там молились, в этом здании заброшенного склада, — дьяволу или сатане, но явно чему-то очень недоброму: ведь вряд ли доброе божество станет требовать, чтобы ему приносили в жертву бродячего пса, которого угораздило родиться на свет с черной шерстью. Зарезав невинную псину, тетка принялась толкать речь, то и дело призывая в свидетели своего чертячьего господина и кляня «лживого Бога Саваофа».

— Лживый Бог Саваоф — выдумка попов и евреев! — кричала она. — И я докажу это вам, дети мои! Я докажу это прямо сейчас!

Проповедница воздела вверх кулаки и возопила:

— Слушай меня, Бог Саваоф! Если ты существуешь, то выходи и сразись со мной и моим господином! Если есть хотя бы одно слово неправды в моих устах, пускай поразит меня на месте твоя якобы всесильная рука!

Толпа замерла в ожидании, глядя вверх, откуда, по идее, должна была появиться «якобы всесильная рука». Посмотрела и я — в смутной надежде, что кто-то сделает за меня мою работу. К сожалению, всесильная рука почему-то медлила, так что действовать снова пришлось мне. Я успела пробормотать свое «Сдохни!» как раз вовремя, когда проповедница уже разинула рот, дабы провозгласить свою блестящую победу.

— Вы видели… — начала было она, но осеклась.