Киллеров просят не беспокоиться

Терехов долго, очень долго думал. Пирамиду можно было построить, пока он думал. Наконец придумал:

-- Виделись они. Все втроем сидели однажды на прогулочной палубе, а я проходил внутри, там целая торговая улица внутри, видел их через стекло. Потом женщина отошла, а они стали ругаться. Вот и все. Мы с Никитой не такими уж приятелями были, чтобы я его спрашивал о том, кто это. Вы понимаете? Только женщина эта на берег не выходила... Один он в Порт-Саиде и по трапу спускался, и в автобус садился. Я его издалека видел.

Алтухов связался с представительством турфирмы в Москве, попросил к телефону человека, который возил злополучную группу в Египет, но оказалось, что этот гид снова плывет на "Леониде Прудовском".

Всю ночь Костя решал проблему: может ли женщина больше двух недель жить на корабле в полной изоляции? Выходило, может. Терехов сообщил, что его попутчик -- Никита -- вышел с теплохода последним. А перед прибытием в Египет болтал с механиком. Поскольку теплоход прибывал в тот день в порт в половине пятого дня, их сразу повезли в Гизу. Алтухов вычислил, что в это время свободными от вахты могли быть только старший механик и электромеханик. Но ни тот ни другой не могли во время швартовки находиться на палубе.

И вот теперь Алтухов, находясь на теплоходе и немножко растерявшись, полетел по коридору и спустился в нижний отсек.

Что-то гнусно гудело и давило на уши. Так иногда монотонно гудят неисправные люминесцентные лампы в подъездах. Он открыл люк в полу отсека и спустился в машинное отделение. Двигатели, машины и механизмы, масса каких-то турбин коленных валов, компрессоров -- все это находилось в глубине колодца, вокруг деталей машины располагались в три ряда решетчатые площадки, соединенные трапами, огороженные металлическими леерами от самих механизмов. Палубы образовывали листы рифленой стали, их также было три, и они шли вдоль стен машинного отделения.

Нигде не было признаков человеческой жизни.

Кладовые механика должны быть на самом дне.

Алтухов, успев испачкать рубашку, спустился в колодезь. За двигателем он увидел три двери -- небольшие, металлические, овальные. В верхней их части было по окошку.

У него оставалось двадцать минут. Скоро теплоход должен был ошвартовываться. Алтухов осмотрел кладовки, светя в оконца фонариком. Две из них были забиты слесарным оборудованием, какой-то мешковиной. Двери были заперты. Третья кладовая оказалась совершенно пустой. Он возвратился и снова осмотрел кладовые, но уже внимательней. Мешковина прикрывала какие-то странные формы, но то, что лежало под ними, было неподвижно. Было жутковато находиться в этом гудящем затемненном котловане, где все, что можно, заросло маслом и пылью, тем более выхватывать лучом фонаря маленькие заставленные помещеньица, в которых мог находиться узник. Алтухов посветил в третью кладовку, и тут в окно ворвалась искаженная физиономия с сумасшедшими круглыми глазами.

12

-- ...Уже в нашем веке археологи нашли здесь гроб без крышки, разоренный и пустой. -- Экскурсовод поводила то левой, то правой рукой, показывая на пирамиду Хеопса. -- Много столетий назад неизвестные злоумышленники обнаружили его и унесли все ценности. В том числе и мумию фараона. Египтяне верили в загробную жизнь, в которой тело играло не менее важную роль, чем душа. Вот почему и фараоны, и знатные господа, и простые граждане старались сохранить свое тело после смерти. Во времена фараонов на территории Египта проживало более полу миллиарда человек, и большинство их были мумифицированы после смерти.

Подобно современным ритуальным услугам, мумификация проводилась по разным разрядам. Мумифицирование знатного вельможи могло продолжаться семьдесят дней. Тело обезвоживали, предварительно удалив из него внутренности. Затем переходили к бальзамированию: обработке кожи для повышения ее прочности. Чтобы тело сохраняло форму, его, как правило, наполняли глиной и древесными опилками. Наконец, обмотав полотняными бинтами, укладывали в резной деревянный саркофаг.

Совмещая приятное с полезным, Алтухов, довольный, что наконец попал в Гизу, подставив лицо древнему солнцу, слушал экскурсовода и расслаблялся. Напряжение той минуты, когда в окошке кладовой возникло безумное, освещенное фонарем лицо Светланы Сенокосовой, покрытое какой-то оливковой слизью, без губ, вообще без щели на том месте, где у людей находится рот, лицо, обрамленное матовыми потускневшими космами, этот умоляющий взгляд, -- все еще не оставляло его. Он косился на высохшую старушку, которая стояла рядом с ним, с потрескавшимися губами и синими мешками под глазами, с неестественным цветом лица, словно ее вымазали мукой, и от гнева желваки так и ходили ходуном на его скулах.

Светлану он знал давно. Пару раз в управлении по борьбе с экономическими преступлениями устраивали не просто собрания, а вечера, на которые приглашались офицеры с женами...