Киллит. Сбежавшая демоница

Тут Макс, не смотря на смуглую кожу, заметно покраснел. Резко развернулся, ушел в дальний конец комнаты и сел в кресло. Элигор легкими движениями накладывал мне мазь на руку, снимая боль от ожогов, а Макс все сидел и, не глядя в нашу сторону, барабанил пальцами по мягкой обивке.

— И сколько времени потребуется на ее выздравление? — не выдержал он наконец.

Элигор посмотрел на меня, не торопясь, взял в руки бинт и принялся заматывать обработанные раны от локтя до запястья. Медленно затянул последний узелок, потом смочил ватный шарик в каком-то растворе и обработал мой лоб и висок.

— Ты же знаешь, что у всех процесс регенерации проходит по-разному, — со вздохом ответил он. — А такие повреждения залечиваются…

Элигор сделал паузу, от которой я затаила дыхание, снова внимательно посмотрел на меня, вдруг улыбнулся, подмигнул и закончил фразу:

— …долго.

Я выдохнула, благодарно на него посмотрев.

— Насколько долго? — напряженно спросил Макс.

— Очень долго! — еще шире мне улыбаясь, ответил Элигор, чем окончательно и бесповоротно заслужил мою любовь. Это первый демон, которого мне захотелось не убить, а обнять!

Треск в дальнем конце комнаты заставил обратить на себя внимание, и я увидела вырванный с корнем подлокотник кресла, лежащий под ногами вспотевшего Макса. Лекарь тоже оглянулся, но тут же вернулся ко мне.

— Сейчас и тобой займусь, — меланхолично сообщил он, не обращая внимания на злющего демона, одного из самых страшных в мире.

Элигор положил мне ладонь на лоб и пристально стал смотреть в глаза. Потоки энергии разливались приятным теплом по всему телу, расслабляя и убаюкивая. Глаза закрылись сами собой и он уложил меня на диван, не отрывая руки от меня. Какое-то время еще посидел рядом, а потом встал и я услышала его удаляющиеся шаги.

— Теперь твоя очередь, Ас. Снимай одежду.

Раздался звук расстегивающейся молнии, шорох ткани и шумное дыхание Макса.

— Не дергайся, тебя держать некому, — со смешком произнес лекарь.

Скрип зубов я услышала даже сквозь дрему.

— Знаешь, я иногда жалею, что не оставил тебя умирать, — недовольно пробубнил Макс. И почти сразу зашипел. Наверное, Элигор уже приступил к его лечению, а когти у меня острые и раны оставляют глубокие. Небось трижды себя проклял за то, что просто не связал меня по рукам и ногам…

— Можешь врать кому угодно, хоть самому себе, — лекарь чем-то громко зашуршал и Макс стиснул зубы. — Только мне бесполезно. Я же знаю, что ты ни разу об этом не пожалел.

Макс хмыкнул, но спорить не стал.

— Ты сам ее в комнату отнесешь или позвать кого? — задал вопрос Элигор.

— Не надо никого звать, — твердо ответил Макс и добавил. — Сам. Она легкая.

На этот раз хмыкнул лекарь. Красноречиво так.

— А зачем ты ее купил? — вдруг спросил Элигор через несколько минут молчания, сопроводив вопрос треском разрываемого бинта.

Я вся обратилась в слух, но уснула раньше, чем услышала ответ. Скорее всего его и не было.

Глаза открывались тяжело и неохотно, но все же открылись с десятой попытки. А когда открылись, я все равно ничего не увидела, потому что лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку. Мягкую, белую и такую приятную на ощупь подушку.

Осторожно повернула голову набок и попробовала понять, где нахожусь. Большая комната с большим, почти во всю стену окном, сквозь стекло которого в комнату проникал сумрачный лунный свет, характерный для разгара дня в Аравите. Пол, устеленный красно-черными коврами, одно уютное на вид кресло, над которым висит светильник с сианитом вместо лампочки — светить начинает под воздействием магии и яркость регулируется так же. Рядом с креслом — маленький круглый столик на одной ножке в виде львинной лапы, на нем — одинокая книга в кожаном переплете с золотым тиснением. Кто-то любит читать по вечерам…

Вспомнила события прошлого дня и быстро сообразила, кто это может быть. Быстро уперлась ладонями в постель и села. Слишком резко села, потому что стены вокруг меня тут же поплыли и некоторое время я боролась с мелькающими в глазах зелеными огоньками. Справившись с головокружением, поняла, что сижу на огромной кровати с резными дубовыми колоннами и шелковым черным балдахином, собранным у этих колонн медными обручами. Черный балдахин и белое постельное лично для меня смотрелось дико. Зато, опустив глаза вниз, поняла, что меня кто-то переодел в ночную рубашку такого же цвета, как балдахин. Пальцем провела по тонким лямочкам, переходящим в тонкое кружево, откинула одеяло в сторону, чтобы рассмотреть всю красоту — нежнейшая ткань была почти прозрачной. Ощупав свое тело, пришла к выводу, что прозрачность не самое страшное — спина моя была абсолютно голой до самого копчика, зато крылья не пришлось заталкивать в специальные вырезы… кому-то, кто меня переодевал. От осознания этого факта, меня медленно, но верно охватила дикая злость.