Ким Филби

— Да. Они приезжали сюда на похороны — Джозефина с мужем, Джон. А Джозефина — независимая, с характером, поразила меня, показав письмо, написанное от руки в КГБ: «Я прошу, чтобы вы разрешили нашей маме Руфе приезжать в Англию».

—  Сегодня отношения поддерживаете?

— Я в Лондоне бывала много раз. Но в последнее время уже не езжу.

—  И как же было на аукционе «Сотбис»?

— Он удался. Прошло какое-то время после начала тяжелых девяностых. Служба внешней разведки воспрянула духом. Тоже мне помогает. Жизнь продолжается. Но ощущение потери не уходит. С этим надо жить.

* * *

Сейчас было бы логично предоставить слово другим людям, знавшим Кима Филби. Но после разговора с Руфиной Ивановной лучше, наверное, сделать паузу — и не будем объяснять, зачем. Поэтому перед тем, как вновь обратиться к воспоминаниям, расскажем о тех людях, чьи имена оказались неразрывно связаны с именем Филби в понятии «Кембриджская пятерка». Начнем по установившемуся порядку, хотя на самом деле порядок этот очень условный.

Второй. Сын адмирала. Гай Бёрджесс (1911–1963)

В 1979 году в интервью «Таймс» Энтони Блант сказал: «Гай Бёрджесс был одним из умнейших людей, каких мне приходилось встречать. Однако совершенно верно и то, что он иногда действовал людям на нервы». Утверждение, что «иногда действовал», звучит более чем мягко: из всей «Кембриджской пятерки» Бёрджесс, пожалуй, получил наибольшую скандальную известность, имя его окружено всевозможными легендами и сплетнями, щедро облито грязью.

Такова судьба яркой, неординарной, независимой и весьма противоречивой личности. Хотя было время, когда Гай являлся кумиром не только для своих сверстников-соучеников, но его очень ценили и преподаватели Кембриджа. Дружбы с этим человеком искали, буквально домогались… Ну а он умел запросто подчинять своей воле окружающих и даже помыкать ими, чуть ли не держа их в подчинении.

Один из его ближайших друзей, Горонви Риз, в ту пору — молодой почетный член Ол-Соулз-колледжа Оксфордского университета, утверждал, что Бёрджесс являлся самым блестящим кембриджским студентом того времени, и все были уверены, что впереди его ждет блестящее будущее ученого. «Когда он говорил, он был просто неотразим, тем более что, будучи по-мальчишески живым и хорошо сложенным атлетически, он был красив чисто по-английски…»

Следуя семейной традиции, Гай Бёрджесс должен был бы служить в рядах Королевского флота — буквально все его предки, из поколения в поколение, становились адмиралами. Вот и отец Гая, офицер флота, доблестно воевал против Германии в мировую войну и дослужился до чина вице-адмирала. Так что можно сказать с уверенностью, что Бёрджессу-младшему заранее были уготованы золотые адмиральские погоны с изображением короны Его Величества — сын адмирала скорее всего дослужился бы до высокого морского чина.

А потому, успешно начав учебу в привилегированном Итоне, юный Бёрджесс буквально через год перешел в Дартмутский военно-морской колледж. Он и здесь учился великолепно, учеба давалась ему легко.

Но что-то потом пошло не так: то ли, согласно официальной версии, врач в колледже обнаружил у него какой-то дефект зрения, то ли самому Гаю чем-то вдруг очень не понравился Дартмут. Потому он решил уйти из колледжа, заявив родителям, что это «слишком большая честь для королевского флота — заполучить к себе Гая Бёрджесса».

Как известно, Бёрджесс был о себе достаточно высокого мнения. Да и по характеру это был совершенно невоенный человек…

Так что в его жизни произошла резкая смена курса, и он возвратился в Итон, где взялся за науку с еще большим рвением, а в результате за успехи в изучении истории был удостоен престижной премии Уильяма Гладстона — лидера либеральной партии, который во второй половине XIX века несколько раз становился премьер-министром Великобритании.

В 1930 году, окончив школу, Бёрджесс стипендиатом поступил в знаменитый Тринити-колледж Кембриджского университета, где преподаватели сразу отметили у него задатки ученого-исследователя. Хотя усердия к наукам у Гая тогда уже поубавилось, все же, как свидетельствовали его соученики, в 1932 году, несмотря на небрежное отношение к учебе, он сумел получить высшую оценку по истории, обрушив на экзаменаторов целый каскад знаний, чем привел педагогов в полнейшее изумление. В итоге ему даже была предоставлена так называемая «исследовательская стипендия» — то есть, еще продолжая обучение, он получил возможность заниматься преподавательской и научной деятельностью. Казалось, молодой человек наконец-то определился с выбором жизненного пути.