Киммерийский закат

– Но мы же прилетели сюда не для того, чтобы выяснять отношения, – сдержанно возмутился Кремлевский Лука, – а чтобы вместе думать, что делать дальше. Нужно готовиться к предстоящей сессии Верховного Совета, нужно провести совещание с председателями республиканских парламентов, всерьез заняться новой редакцией союзного договора, на которой еще и конь не валялся.

– По этим же вопросам надо бы посоветоваться на заседании Политбюро и на расширенном пленуме ЦК, – несмело вставил Иващенко. Он все еще держался особняком от общей группы, подчеркивая тем самым, что никакого отношения к гэкачепистам не имеет. И это было правдой. – В знак протеста против введения чрезвычайного положения, – виновато оглянулся на главного кагэбиста страны, – во многих республиках начался массовый выход из рядов партии. Причем не только интеллигенции. Прошу прощения, но это уже факт, который нельзя не признавать.

Какое-то время все томительно ожидали, каковой же будет реакция генсек-президента, но тот лишь многозначительно переглянулся со своим помощником Ведениным и, мстительно бросив на ходу: «Теперь мы уже без вас разберемся – и с сессией совета, и с партийными вопросами», – стал подниматься наверх.

– Как вы уже слышали, – неожиданно прорезался голос у доселе молчаливо стоявшего чуть в сторонке, у лестницы, помощника главы державы, – товарищ Президент больше вас не задерживает.

– И хорошо подумайте на досуге над тем, – уже на ходу, не оборачиваясь, завершал встречу с путчистами Русаков, – в какую трясину предательства вы скатились сами и до какого краха пытались довести всю страну.

Шеф госбезопасности готовился к любому сценарию их встречи с генсек-президентом, но только не к тому, последняя сцена которого разыгрывалась сейчас Русаковым под гэкачепистский занавес. Поняв, что ему нагло плюнули в лицо, что все его титулы и заслуги с сегодняшнего дня уже перечеркнуты определением «бывший», старый кагэбист слепо рванулся было вслед за тем, кто, по его убеждению, в действительности довел партию, армию, службу госбезопасности и вообще всю страну до создания гэкачепе. Кто, «дожав» народ и страну до высшей степени социального кипения и конституционных руин, умудрился при этом пересидеть смутное, судное время на курортном берегу, чтобы теперь цинично предавать и комитет спасения Отечества, и людей, которые к нему потянулись.

Шеф госбезопасности действительно прорычал нечто яростное и нечленораздельное, однако, наткнувшись на демаркационную «линию невозврата» и заслон из крепких, на все готовых офицеров разведки, остановился и, склонив голову перед охватившей его ненавистью и собственным бессилием, шаркающей старческой походкой направился к выходу. Вслед за ним, еще не до конца осознавая, что со всеми ими только что произошло, потянулись остальные.

При всеобщем, поминальном каком-то, молчании, вдруг послышался негромкий, причитающий голос маршала: «Идиот! Какой же ты идиот!», и трудно было понять, о ком это старый вояка – о только что отрекшемся от него генсеке-президенте или же о самом себе?

43

Как только гэкачеписты оставили резиденцию, два автобуса с подразделениями Комитета госбезопасности, которые да сих пор скрывались неподалеку, снова приблизились к внешнему контрольно-пропускному пункту.

– Что тут у них произошло? – встревожено поинтересовался командир отряда у Курбанова, представившись при этом майором Коробовым. – Замечено, что шеф кагэбэ и все прочие ушли отсюда мрачными, причем не то чтобы злыми, а скорее угнетенными, расстроенными.

– Еще точнее – шокированными, – поддержал его офицер ГРУ. – Напоминали группу подельников, которым – всем без исключения – суд только что вынес смертные приговоры, маз-зурка при свечах. Корягин и Кремлевский Лука примчались сюда в надежде, что, вернувшись вместе с ними в столицу, Президент объявит о своем чудесном выздоровлении, возьмет на себя руководство гэкапутчистами и, таким образом, спасет их. Но он отказался даже вступать с ними в переговоры.

– И что же теперь… что дальше? – удрученно поинтересовался Коробов.

– Ты какой приказ получил?

– Вернуться сюда, на прежние позиции, для усиления охраны объекта «Заря». Словом, дело военное.

– То есть вернуться, вооруженно вытеснив из объекта мое подразделение?

– Ну, так прямо сказано не было, – замялся майор, – однако предполагалось, что вам будет предложено уйти отсюда. Что я и делаю – предлагаю.

– Хотя прекрасно понимаешь, что мои бойцы с позиций не уйдут. Силой сунетесь – такую мазурку при свечах устроим…

– Не станем же мы затевать здесь бойню? Свои по своим пулять будем, что ли? По приказу шефа госбезопасности мы передали позиции вам, теперь, по его же приказу, возвращаемся на них. Дело военное.