Киммерийское лето

Ника стояла в коридоре, обмирая от страха, то и дело посматривала на часы и ужасалась стремительному бегу секундной стрелки. Когда не нужно, как оно тянется, это время! А сейчас — хоть бы оно остановилось на полчасика, чтобы дать ей возможность немного собраться с мыслями. Что она скажет ему? А если он не захочет вообще с нею разговаривать? Собственно, зачем она ему нужна… и кому она теперь нужна, это ведь тоже вопрос, — со своим прошлым она покончила, корабли все сожжены, родителей у нее нет, сестра оказалась циничной и бессердечной, Дмитрий никогда не простит ей того прерванного ею разговора. Еще так недавно у нее было все — и вдруг все рассыпалось в прах. Все — и вдруг ничего. Ужасно. Может быть, в конце концов, не так уж не правы были все эти отшельники и пустынники и вообще все эти… ну, монахи. Просто они более трезво смотрели на жизнь, потому что…

Ника не успела додумать этой мысли — двери кабинета вдруг распахнулись безо всякого звонка, и студенты толпою повалили мимо нее. Она всматривалась, привстав на цыпочки и закусив губу, но ни в одном лице не могла обнаружить ни капли фамильного сходства. В самом деле, как ей распознать брата? Да и здесь ли он, может быть секретарша напутала, назвала не ту группу? С отчаянно заколотившимся сердцем Ника шагнула вперед и остановила одну из студенток.

— Пожалуйста, извините, вы не могли бы мне сказать, Ратманов сегодня здесь? — спросила она едва слышно, так как голоса вдруг не стало.

— Ратманов? — спрошенная вытянула шею, оглядываясь, и указала на кого-то рукой. — Да вон он стоит! Славка, тебя спрашивают!

Студентка убежала, а Ника осталась стоять на ватных ногах, не в силах двинуться с места. Наверное, она тоже убежала бы, если бы не эти обессилевшие вдруг ноги, убежала бы без оглядки, потому что вместо брата увидела перед собой совершенно чужого мужчину — самого обыкновенного, такого, какие тысячами ходят по улицам, молодого мужчину лет под тридцать, среднего роста, коренастого, с довольно светлыми волосами, мужчину, в котором не было ничего не только родного, но и просто… хоть капельку знакомого!

— Вы меня спрашивали? — осведомился он, подойдя ближе и глядя на нее вопросительно, но без особого интереса.

Ника сделала судорожное усилие и кивнула.

— Вы — Ярослав Иванович Ратманов? — спросила она строго.

— Он самый, — подтвердил он. — А вы кто же будете?

— А я буду ваша сестра, — сказала Ника ледяным тоном, вдруг почему-то ужасно разозлившись на брата, который явно не принимал ее всерьез и уж, во всяком случае, не догадывался, что с нею происходит.

— Во как, — чуть озадаченно сказал Ярослав, очевидно не зная, как отнестись к неожиданному заявлению незнакомки. — Это какая же такая… сестра?

— Самая обыкновенная. Младшая. Из Москвы. Разве Светлана не говорила вам, что у вас есть еще одна сестра?

— Постой, постой, — он приблизился и осторожно взял ее за плечо, поворачивая лицом к свету. — Так ты что, действительно Вероника, что ли?

Ника собралась было ответить ему еще более независимо, но тут силы ее наконец иссякли и она, закрыв лицо руками, внезапно расплакалась навзрыд.

— Э, э, ты чего это, — забеспокоился Ярослав, — ну, вот еще! Ты погоди, Вероника, слышь? Ты давай не плачь и давай объясняй все толком. Вот так. Во, молодцом. Ты когда приехала-то? Дома была? Галину видела?

Ника, еще всхлипывая и утирая остатки слез, отрицательно помотала головой.

— Не видела, нет, я только пришла, и там… какая-то женщина, соседка ваша, что ли, начала мне говорить какие-то ужасные вещи, а потом говорит: «Посиди, сейчас его жена придет», а я тогда не стала ждать и решила прийти сюда, просто чтобы… ну как вы не понимаете, я ведь вас сначала хотела увидеть!

— Да я понимаю, — озадаченно сказал он. — Понимаю. Вот оно что… так как же нам это теперь сообразить, погоди-ка… Ты знаешь, Вероника, ты тут пока посиди, а я пойду скажу, что уйду с лекции сегодня, ради такого дела…

Он убежал и очень скоро вернулся, сказав Нике, что все улажено. Они молча спустились вниз, к раздевалке, оделись, молча вышли на улицу.

— Какая у вас ранняя зима, — кашлянув, сказала Ника тонким голосом.

— Сибирь, — извиняющимся тоном отозвался Ярослав. — Вообще-то рановато в этом году. А так климат суровый, это верно. В Москве тепло?

— Не тепло, конечно… но там осень еще. Дожди…

— Долго ехала?

— Почти двое суток…

— Владивостокским?

— Да…

Они опять замолчали. Проходя мимо «Гастронома», Ярослав вдруг извинился и сказал, что на минутку заскочит. Ника опять испытала чувство неловкости, не зная, что полагается делать в таких случаях: видимо, он решил купить чего-нибудь, чтобы отпраздновать ее приезд, — должна ли она была протестовать или войти вместе с ним и в свою очередь купить хотя бы коробку конфет для этой самой Галины? Похоже, что живут они скромно, да иначе и быть не может, а теперь из-за нее непредвиденные расходы…