Киммерийское лето

Без четверти десять он был уже в Новоуральске. Таксист ему попался общительный и разговорчивый, за час пути из Свердловска он расспросил Игнатьева о его работе, рассказал о своих планах жениться и закончить без отрыва какой-нибудь вечерний институт или техникум. Подкатив к единственной в Новоуральске гостинице «Дружба», таксист уже протянул руку, чтобы выключить счетчик, и вдруг спросил:

— У вас забронировано тут?

— Да нет, — сказал Игнатьев, — я так, наугад. На худой конец поговорю с кем-нибудь из горничных, авось дадут адрес…

— Минутку, — перебил таксист. — Наугад и спрашивать нечего, я вам точно говорю. Можно, конечно, у частника снять койку, так ведь это еще к кому попадешь. Вы как, десяткой лишней располагаете?

— Располагаю. А что, есть возможность?

— Давайте ее сюда, а сами обождите в машине. Если только Клавка сегодня дежурит…

На его счастье, Клавка дежурила. Минут через пятнадцать таксист вышел из подъезда, сел за руль, выключил счетчик и отдал Игнатьеву бланк регистрационного листка и ключ с деревянной биркой.

— Ясно? — спросил он, подмигнув. — Значит, так: вы сейчас прямиком на третий этаж, спокойненько, будто уже неделю там проживаете. А после в номере листок этот заполните и — без верхней одежды — вниз, к администратору. Скажете, срок, мол, истек, плачу за следующие сутки…

Проходя деловым шагом через гостиничный холл, Игнатьев чувствовал себя положительно прохиндеем и очень боялся встретиться взглядом с кем-нибудь из страстотерпцев, толпившихся у окошечка дежурного администратора и уныло сидевших в раскоряченных модерновых креслицах под пестрыми плакатами «Интуриста». На третьем этаже он так же деловито, помахивая ключом, прошел мимо коридорной, нашел и отпер свой номер — маленький, жарко натопленный, пахнущий свежей масляной краской и мастикой для натирания полов.

Он разделся, посидел у письменного столика, глядя в окно и барабаня пальцами по телефонной трубке, потом поднял ее.

— Виноват, — сказал он, когда отозвалась телефонистка. — Девушка, мне нужна справка, может быть вы поможете. Где здесь улица Новаторов? Это далеко от гостиницы?

— Ой нет, что вы, — певуче отозвалась та. — Вы с номера звоните? У вас куда окошко — на площадь или во двор?

— На площадь. Я вот сейчас на нее смотрю.

— Ну, так улица Новаторов перед вами и есть! Там вон дом с колоннами напротив, — видите, где реклама Госстраха на крыше? — а влево улица уходит, дома в пять этажей, крупнопанельные — видите? Это и будет Новаторов…

Он осторожно опустил трубку и взялся за подбородок. Цель оказалась слишком близко, к этому он был как-то… не подготовлен. Вдруг так, сразу — через площадь и влево. Да, совершенно верно — стандартные пятиэтажные дома, точно такие, как где-нибудь на Новоизмайловском проспекте. Или на Охте. Совсем близко. Тут и с мыслями не успеешь собраться…

Правда, он тотчас же с облегчением вспомнил, что есть еще неотложные дела — пойти заплатить за номер, потом побриться. Или, пожалуй, наоборот.

Он вытащил из сумки футляр со «Спутником», завел пружину, критически оглядывая себя в зеркало. Вид, конечно, еще тот — как по заказу. А что удивительного? Третью ночь приходится спать урывками, и все снятся эти проклятые машины. Ника небось не приснится. А машины — просто проклятье какое-то, еще и эта фиолетовая пакость сегодня, приходилось ее куда-то прятать, словом — бред. Вот нет у нас в Союзе психоаналитиков… пришел бы, полежал бы на кушетке с закрытыми глазами, рассказал бы все как на духу — может, и докопались бы, откуда это берется. В самом деле — почему ни разу не приснилась Ника?

Да, а родитель-то у нее… Что угодно, говорит, вплоть до умыкания. Полный карт-бланш. Но откуда у таких родителей такая дочь? Загадки наследственности. Умыкайте, говорит, доучиваться может в Питере. Ай да папа.

Внизу, у дежурного администратора, все сошло благополучно. Дождавшись, пока у окошка кончит ругаться получивший отказ, Игнатьев небрежно назвал номер комнаты и сказал, что хочет уплатить еще за трое суток.

— Семь рублей пятьдесят копеек, — громко сказала дежурная, переслаивая копирками квитанционную книжку, и спросила вполголоса: — Листок заполнили? Паспорт с вами?

— Все в порядке, — сказал Игнатьев.

— Отдайте дежурной по этажу вместе с этой квитанцией…

Через десять минут, выйдя из гостиницы и не успев еще пересечь площадь, он увидел Нику.

Он узнал ее не сразу, и вообще не узнал бы, вероятно, если бы она не оглянулась. Он шел через разбитый посреди площади чахлый молодой скверик, а перед ним молодая женщина вела за ручку ребенка лет четырех. Женщина была в коричневой дубленой курточке с поднятым капюшоном, в коротких сапожках и узких черных брюках, и он обратил на нее внимание только потому, что походка ее и вся манера держаться показались вдруг ему странно знакомыми. В сущности, только присутствие ребенка создавало своеобразный психологический барьер, помешавший Игнатьеву сразу узнать эту походку.