Киммерийцы и скифы

Эти грунтовые бескурганные могильники с инвентарем, почти полностью соответствующим находимому в погребениях предскифского времени в Северном Причерноморье, надо полагать, оставлены древним населением Прикубанья местами, известными здесь по письменным источникам с VI в. до н. э. В целом они датируются, как и аналогичные северочерноморские находки, VIII—VII вв. до н. э., но часть погребений в них относится к VI в. В Усть-Лабинском и Пашковском могильниках на правом берегу Кубани погребения того же рода со скорченными и вытянутыми скелетами, ориентированные на юг, с такими же гальками и другими деталями погребального обряда сопровождаются вещами не только VI—V вв., но и более позднего времени, свидетельствуя об устойчивости традиции в быту местного населения. В этих могильниках не обнаружено погребений, сколько-нибудь выделяющихся значительньпм богатством своего инвентаря, если только к их числу не относить упомянутое выше неизвестного [56] устройства погребение у станицы Махошевской, в которой были будто бы найдены бронзовые удила кобанского типа, бронзовое навершие с фигуркой оленя наверху и даже бронзовый шлем. Маловероятно, чтобы эти вещи составляли единый комплекс, относящийся, судя по удилам, к VIII—VII вв. до н. э., хотя упомянуть их необходимо.

Богатые погребения под высокими курганами появляются только в первой половине VI в. до н. э., только после изгнания скифов и киммерийцев из Азии. Наиболее ранние из них представлены группой курганов у станицы Келермесской, кладоискательски раскопанных техником Д. Г. Щульцем в 1903 г. Они дали замечательные находки. К сожалению, устройство погребений и условия, в которых находились обнаруженные в этих курганах вещи, остались неизвестными. Отобранные у Д. Г. Щульца вещи происходят из разных курганов, но достоверных сведений об их распределении по отдельным погребениям не имеется. Несомненно, что в этих курганах было по меньшей мере одно не тронутое грабителями богатейшее царское погребение и что все курганы относятся в общем к одному периоду и составляют фамильное кладбище. В 1904 г. в той же группе по поручению Археологической комиссии произвел исследования профессор Н. И. Веселовский. Он раскопал два оставшихся в ней кургана, оба ограбленных, но все же давших некоторое количество вещей того же рода, что и найденные Д. Г. Щульцем. Самое главное значение его раскопок заключается в том, что они позволили составить некоторое представление об устройстве келермесских могил.

Могилы имели вид обширных четырехугольных ям со следами столбов на дне, оставшихся от находившихся в них деревянных погребальных сооружений. По краям ям лежали скелеты — в одном случае двадцати четырех, а в другом — шестнадцати лошадей, сопровождавших покойника, помещавшегося на дне ямы в расхищенном погребальном сооружении со столбами. В них уцелели части бронзовых котлов, обломки глиняных сосудов, два бронзовых шлема, наконечник жезла, украшенный накладкой листового золота, вырезанной острыми зубцами, бронзовое зеркало с двумя столбиками в центре оборотной стороны, прикрытыми сверху бляшкой с изображением свернувшегося кольцом хищника, три золотые розетки, золотая пластинка с головкой зайца, мелкие золотые, сердоликовые и стеклянные бусы, бронзовые наконечники стрел, кусок известняковой плиты с четырехугольным углублением, вероятно, от жертвенника и некоторые другие мелкие и малоценные вещи. Возле лошадей были собраны части уздечек в виде железных и бронзовых удил со стремявидными концами, железных трехпетельчатых псалий, тонких золотых пластинок, по-видимому, покрывавших деревянные круглые бляшки, частично орнаментированные концентрическими рядами двойных спиралей, множество белых [57] рубленых бус и характерных костяных или роговых пронизок, украшенных скульптурными головками барана, барано-птицы, птицы, изображениями лошадиного копыта, свернувшегося хищника и просто цилиндрика, таких же, как найденные в захваченной скифами ванской крепости Тейшебаини возле Еревана. Вместе с лошадьми в обоих курганах обнаружены навершия. В одном кургане их было четырнадцать штук, а в другом семь. Они имеют вид полых ажурных шаров или эллипсоидов с двумя-тремя звенящими шариками внутри. Три таких навершия железные, остальные бронзовые. Назначение наверший точно неизвестно; они могли быть и наконечниками штандартов и, что более вероятно, украшениями шестов балдахина, непременной принадлежности восточных владык, под которым они появлялись перед своими подданными и который растягивался над их колесницей или повозкой. Навершия известны по находкам и изображениям в Закавказье и странах Ближнего Востока. Везде они выступают с признаками культо-магического характера. Ту же роль апотропеев они играли и в Прикубанье.