Киммерийцы и скифы

Письменные данные свидетельствуют о том, что в Прикубанье жили меоты, и нет никакого сомнения в том, что и Елизаветинское городище с его курганами было заселено именно этим народом. Тем не менее меотская принадлежность Келермесских курганов вызывает сильные сомнения потому, во-первых, что в меотских погребениях предшествующего времени не наблюдается ничего подобного, а во-вторых, что нет никаких данных об участии меотов в скифских завоеваниях в Азии.

С наибольшей вероятностью Келермесские курганы можно признать киммерийскими, но принадлежавшими киммерийцам, вместе со скифами вернувшимся из Азии. По сообщению Геродота, лидийский царь Алиат изгнал киммерийцев из своей страны. Надо думать, что это произошло после заключения мирного договора между Лидией и Мидией, по которому границей между этими государствами стала река Галис, где жили киммерийцы, по-видимому, принимавшие участие в войне на стороне скифов. После разгрома последних киммерийцы не могли удержаться на своей отошедшей к Мидии территории и, поскольку Лидия отказала им в убежище, должны были искать себе новое место поселения. Им не оставалось ничего другого, как вместе со скифами отправиться туда, откуда они пришли, то есть в Азово-Каспийское междуморье. Но поселиться в прикаспийской степи они не могли то ли потому, что ко времени их возвращения климат там оставался по-прежнему засушливым, то ли потому, что за время пребывания в Азии характер хозяйства их изменился и наиболее удобным им представилась не солончаковая степь и полупустыня западного Прикаспия, а многообразный ландшафт Прикубанья, куда уже в прошлом внедрялись их предки с катакомбной культурой.

Поселившись в меотской среде, киммерийцы благодаря своей более высокой культуре и организованности заняли в Прикубанье руководящее положение, но, оставаясь в меньшинстве, не могли сохранить этническую самостоятельность и с течением времени слились с туземным населением. Возможно, что прямыми потомками киммерийцев были синды, представлявшие наиболее прогрессивную часть населения Нижнего Прикубанья — Таманского полуострова и прилегающей части Черноморского побережья. Нам еще придется к ним вернуться в связи с историей Боспорского царства, здесь же уместно заметить, что киммерийские топонимы по обе стороны Керченского пролива и древнее название этого пролива Боспор Киммерийский, о котором сообщает Геродот (IV, 12), по всей вероятности, связаны с пребыванием там киммерийцев, вернувшихся из Азии, а не с давно минувшим их господством в Северном Причерноморье. Греки, колонизовавшие берега Керченского пролива в VI веке до н.э., застали давно знакомых им по Малой Азии киммерийцев, а не меотов и не скифов.

По-видимому, с ранними киммерийскими погребениями в Прикубанье генетически связаны так называемые сырцовые могилы, имеющие вид перекрытой досками ямы со стенками, обложенными сырцовыми кирпичами. Такие могилы характерны для грунтовых могильников Таманского полуострова V–III веков до н.э. С конца V века они встречаются и под курганами на этом полуострове. Варварские черты погребальной обрядности, представленные сырцовыми могилами, не оставляют сомнения в их принадлежности местному синдскому населению. На европейской стороне Керченского пролива сырцовые могилы находятся в Нимфейском и Пантикапейском некрополях. В.Д. Блаватский считает, что появление их в Пантикапее свидетельствует о притоке синдского населения в столицу Боспора.

Вопрос об этнической принадлежности киммерийцев остается открытым. Несмотря на признание иранскими имен киммерийских царей в Малой Азии, больше всего данных о близости киммерийцев не со скифами и не с туземным населением Кавказа, каким были меоты, тем более не с таврами горного Крыма, у которых катакомбная культура не была распространена, а с древним населением Малой Азии и Балканского полуострова, в частности с фракийцами. Об этом свидетельствует и литературная традиция, ведущая свое начало со Страбона (Эратосфена), и тождество имен фракийских и боспорских царей, последние из которых скорее всего вышли не из собственно фракийской, а из киммерийско-синдской среды.