Киндер-сюрприз для декана (СИ)

Мой мир корчится в агонии, в пламени, в лихорадочном бреду. Кажется, у меня нет ни малейшего шанса нащупать в этой трясине твердую землю! Что ж… Если шансов нет…

Мои губы обжигает холодным воздухом. Ну или не холодным, но секунду назад между мною и Ройхом через рот текли реки огня. Что там какой-то воздух комнатной температуры – в нем же жить невозможно!

– Юл! – вырывается первым выдохом, когда жаркие мужские губы впиваются в мою шею с голодом настоящего вампира.

Юл…

Забытое, короткое словечко. Две гребанных запретных буквы, которые не хотелось даже в одном предложении употреблять! Подумать только, что именно на них я трачу первый свой выдох после начала этого апокалипсиса…

Хотя… А на что еще-то было его тратить? Так я хотя бы отдаю должное сжигаюшему меня безумию.

Пальцы с наслаждением скользят по волосатой ройховской спине и я не без удовольствия прочерчиваю по ней первые глубокие борозды когтями. Должна же я хоть как-то получить удовольствие, да?

Его рык – голодный, истинно утробный, пробегается по моей коже волной мурашек.

– Малышка…

Его первое слово – не хуже моего. И тональность его утешает мою кипящую праведным гневом гордыню. Не я одна сейчас подыхаю и схожу с ума. Не я одна! Спасибо и на этом!

– Хочешь меня? – шиплю, выгибаюсь, и еще сильнее вонзаю когти свои в голую мужскую спину.

Он раскатал меня по черной гладкой коже, я имею право на “отомстить”!

Вот только он не замечает. Но ответ дает.

– Я хочу тебя больше, чем жить.

Жаркие губы жалят мои плечи. Спускаются вниз тонкие, расшитые бисером бретели.

Жестокие зубы закусывают кожу где-то в районе моего сердца. Будто он бы выгрыз его прямо здесь, прямо сейчас!

Обойдется!

Отвлекаюсь от спины, впиваюсь в волосы пальцами.

– Врешь!

– Клянусь, котенок!

Мне хочется смеяться безумным горьким смехом.

Клятвы, клятвы, кому нужны твои клятвы, Юлий Владимирович? Спасибо, не надо! Членом обойдемся!

Дьявол выдумал шампанское, не иначе. Выдумал, а потом переродился на свет этим конкретным мерзавцем, изменником, предателем. Только так я способна объяснить себе происходящие.

Он заражает меня жарой, одним только прикосновением горячих губ к коже, и с каждым новым накал растет. Я раньше тлела, сейчас – вот-вот сгорю!

– Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу, – эти слова льются из меня с таким напором, что должны бы уже растворить моего врага своей кислотностью. Или остановить его хотя бы. Куда там!

– Тебе есть за что, – он откликается настолько обреченно, что заметно, что с этой мыслью он настолько свыкся, что даже смирился. И от этого невыносимо в горле першит и жжет изнутри.

От чего мне больней интересно?

От чего я чувствую себя преданной и брошенной?

Хорошо бы…. Хорошо бы из-за Лисицына. Мне кажется, так было бы лучше.

Но…

Конечно же это не так!

С обреченным тоненьким вжихом проскальзывает такой тугой уголок на корсете платья. И длинное, прекрасное платье белой русалки соскальзывает с меня, подчиняясь безмерно наглым, бабуиньим рукам.

– Господи! – Он замирает глядя на меня, на кружевной белоснежный комплект белья стоивший мне даже больше чем само платье. Зато в нем я казалась такой нежной, такой чистой. Достойной лучшего отношения и настоящей семьи!

– А ты думал, я рясу под платьем прячу, да? – его заминка меня раздражает. Я бы хотела, чтобы он приступил к делу быстрре.

Если уж не могу удержаться, то хотя бы отделаться от него побыстрее!

А Ройх не торопится ни начинать, не заканчивать, лишь облизывает меня глазами своими темными. Спускается взглядом до зоны кружевного треугольника и мне становится еще хуже. Потому что пусть даже освещение тут совершенно никакое, но ведь наверняка же видно ту часть кружева что намокла, отяжелела и плотней прилипла к коже. Боже, ну зачем она вообще нужна эта “зона возбуждения”? Кто её придумал? Тоже поди этот черт?!

А Ройх ко всему прочему, еще и смотрит именно туда. Не отрывается. Мои щеки начинают гореть, а зона возбуждения – совершенно точно, медленно разрастается.

Он целует мое колено, и я от этого вздрагиваю.

Почему? Зачем? Он всегда на меня свысока смотрел. А тут такое…

Еще один поцелуй – нежный и долгий, не чета тем лихрадочным, паутина которых до сих жжет кожу на моих плечах – только на этот раз достается другому колену.

Жар нарастает. Странно, что вокруг меня от невыносимой этой духоты не испаряется кислород.

Ниже, ниже, ниже…

Мой мир в огне. Я – где-то на грани! Вот-вот умру от стыда. Вот-вот рассыплюсь тучей серого пепла.

А по бедрам моим от точки до точки путешествуют мягкие, ядовитые губы. И после каждого касания в моей крови становится все больше отравы, все больше жары.

– Эй! – Ройх окликает меня уже у самой “границы”. Окликает и трется колючей щекой о тонкое кружево, – вы позволите, миледи?

Наверное, он смеется. Это так обидно, даже предполагать, что он-то может сейчас остановиться, а я – я нет. У меня слетели настройки, отсутствуют тормоза, мне давно пора в техосмотр, тьфу ты, к психиатру.

– Жги, – вырывается из моего рта откровенное, но я все-таки нахожу в себе силы оставить себе лимит самоуважения в этой бойне, – может все-таки заработаешь хорошие чаевые!