КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

- Я думаю, – ответил я, все так же неторопливо осматривая оружие и натягивая тетиву, – что искать мне надобно не наорга, тут твоя правда, – я прищурился, представляя, как может выглядеть человек, выдающий себя за отца Лу, и воображение нарисовало мне крохотного старичка с морщинистым блеклым лицом, с гноящимися глазами – он постоянно щурил их, и оттого было не так заметно, что они не вытаращены, как это бывает у наоргов. – Это карлик. Горбатый, к тому же. Увечье его сделало его низким ростом, а старость обезобразила настолько, что неясно совершенно, к какой расе он принадлежит. Он движется на муле по лесной тропинке в сторону гор Мокоа – за ними, в чужой стране, Орден и процветает, не так ли?

Лу смотрела на меня так, словно я был приведением. И очень злым.

- Даже если ты знаешь, – выдохнула она, – даже если кто-то и выдал тебе, как выглядит гонец, ты все равно бессилен! Ты можешь бежать быстрее ветра? По этой тропинке конь не пройдет, лишь осторожный мул, а на муле ты его не догонишь!

- Я – бессилен? – искренне удивился я, тронув тетиву, и она запела высоким вибрирующим голосом. – Разве? Боевой Патриарх твоего Ордена перед смертью – он предпочел казнь наказанию, которое ему мог бы придумать я, – назвал меня Слепым Мастером.

Дальше произошло сразу несколько вещей, и очень быстро.

Лу, завизжав, как кошка, которую варят заживо, кинулась на Черного, стараясь вцепиться ему в глаза, и он, подпрыгнув от испуга, отпрянул назад и рукой нечаянно выбил стекло в окне. Это и в самом деле было очень страшно – я бы тоже перепугался, если б такое яростное существо накинулось на меня.

Лу, не достигнув своей первоначальной цели, тотчас сменила планы и, снова завизжав так, что кровь в жилах стыла, ринулась к открытому окну. Она орала и выла так, что страшно было даже подумать, что к ней можно прикоснуться, но Черный все же насмелился. В последний момент он ухватил её за подол – не за ногу, торчащую из вороха юбок, словно и в самом деле опасался прикоснуться к ней, а за оборку на нижней юбке, – и втащил её обратно и кинул на пол – поспешно и брезгливо, как крысу за хвост.

Лу, не прекращая визжать ни на миг, снова кинулась на него. Он немного отошел от испуга и заслонил собой разбитое окно, и она понимала, что теперь ей не удастся в него выскочить просто так. И мысль эта приводила её в отчаянье, а значит, давала еще больше сил и ярости. Может, она и угрожала, но я ни слова ни разобрал из того непрекращающегося животного визга, что она издавала. Она орала и кидалась на Черного с кулаками, а он откидывал её на пол снова и снова, как огромную крысу или взбесившуюся кошку, и её острые коготки уже оставили кровавые борозды на его щеке.

Пробовали когда-нибудь утопить кошку без мешка? Я тоже нет, но примерно представляю, как это могло бы происходить. Казалось бы, зверь невелик, но попробуй сладить с ним!

Мы навалились на неё втроем, но справиться не могли никак, потому что она словно обезумела, и кусалась, как зверь, выворачивалась из рук так, словно тело её было без костей. В комнате, наверное, не оставалось ни единой целой вещи. Прыгая вокруг Лу, падая, мы наступали куда попало, особенно – на посуду, невесть откуда взявшуюся, и отчего-то примостившуюся на полу, на цветочные горшки с землей, путались ногами в каких-то тряпках. Один раз, перепуганный насмерть её воплем, обращенным непосредственно ко мне – она рявкнула мне прямо в лицо! – я неуклюже отпрыгнул и ногой подшиб ножку у кровати, сломав её. Вдобавок мы просто боялись Лу – чего уж скрывать! Пробовали удержать в руках серую дикую крысу? Я тоже нет, но примерно представляю, как это могло бы быть…

Но, так или иначе, а мы с нею сладили, и то только потому, что неверный возлюбленный треснул Лу по затылку рукоятью своей сабли, которую каким-то чудом отыскал на заваленном обломками и осколками полу, и на миг она потерялась, перестала так рьяно вырываться.

Черный первым делом заткнул её страшный рот, и мы скрутили её руки за спиной. Услужливый наорг содрал льняной пододеяльник с одеяла, и в него, как в мешок, мы погрузили нашу безумную Лу, а сами без сил плюхнулись на пол, отпыхиваясь.

Вид у нас был еще тот! У Черного, как я и говорил, была оцарапана щека и порядком прорежены волосы, венец сбит набекрень, наорга злобная стерва укусила прямо в лысую макушку, и укус набухал багровым огромным синяком. У меня кровоточило ухо, а до головы больно было дотронуться – кажется, она попыталась снять с меня скальп без ножа. Кроме того, у всех нас были изранены ладони, особенно у наорга, который шарил по полу, усыпанному осколками, в поисках своей сабли.

Черный, для чего-то ощупав языком зубы и осмотрев клок собственных волос, свисающих с оторванного рукава, вдруг расхохотался. Он катался на полу, держась за живот, и глаза на его лице превратились в две щелки.

- Что? – спросил я, не понимая причины его веселья. Он, трясясь от беззвучного смеха, сползал вниз по стене, и наорг тоже вдруг залился своим странным наоржьим клекотом. – Да что?!