Кинг

— Поэтому мне нужен был байкер, — пролепетала я.

— Что-что? — спросил Кинг.

— Ничего, — поспешила ответить я, не понимая, как могла произнести это вслух.

— Нет, ты сказала что-то о том, что тебе нужен был байкер. Что, бл*дь, это вообще значит?

— Для защиты! — прошипела я. — Ты понятия не имеешь, что представляет собой жизнь на улице. Такие, как Эд, поджидают тебя на каждом углу, ждут, пока ты уснешь, или потеряешь бдительность, или забредешь не в ту аллею. Я не была в восторге от этой идеи, но мне больше ничего не оставалось. Никки сказала, что на твоей вечеринке будут байкеры. И если я понравлюсь хоть кому-нибудь, он защитит меня.

— Ты пришла на вечеринку, чтобы тебя, как шлюху, снял байкер?

Его голос был полон злости и разочарования, и по какой-то непонятной причине я на самом деле ненавидела тот факт, что разочаровываю его. Точно так же я ненавидела и тот факт, что разочаровываю сама себя.

Или ее.

— Да, — честно ответила я. — Хотя бы ненадолго. Но я поняла, насколько глупой была эта идея. Я больше не хочу этого.

Я не понимала, насколько смущенно и застенчиво звучат мои слова, пока не произнесла их вслух.

— По крайней мере, в этом теперь есть смысл. Давай наклонись назад, — скомандовал Кинг.

Я задрала подбородок, а Кинг придержал меня за затылок. Он взял чашку с полочки и, набрав в нее воды, медленно вылил на мои волосы.

— Ты убил свою мать, — прошептала я.

Какой бы приятной ни была ванна, я не могла заткнуть свой рот, слова сами слетели с языка.

— Преппи, бл*дь, — Кинг помотал головой. — Он не должен был ничего говорить. Это не твоего ума дело, — выплюнул он. Его задели мои слова. — Это вообще нахер никого не касается!

Через минуту или две его дыхание вновь выровнялось, а венка на шее перестала пульсировать. Он закончил поливать мои волосы.

— Значит, ты знаешь, что я сидел в тюрьме?

— Да.

— Знаешь, как долго я там пробыл?

— Три года, — произнесла я, вспоминая слова Преппи.

— Да, три года. А ты знаешь кого-нибудь, кто получил за убийство три года? — почему я раньше об этом не подумала?! В этом не было смысла. Я потрясла головой. — Это длинная история, но сегодня у меня нет настроения баловать тебя сказками.

— Но ты убил Никки.

Я прокляла себя за то, что не могла найти иголку с ниткой, чтоб зашить себе рот. К моему удивление, Кинг прыснул со смеху. Это был настоящий смех, будто я рассказала забавную шутку. Я даже не знала, что этот человек способен на такой смех.

— Нет, — ответил он. — Я не убивал.

— Да, убил, — возразила я. — Я слышала, как ты рассказывал об это Преппи. Почему ты это отрицаешь?

— Подумай головой. Ты действительно слышала, как я говорил, что убил ее?

И опять он был прав. Я не слышала, чтобы он произнёс именно эти слова.

— Я сказал лишь то, что она была мертва. Извини, щенячьи глазки, но это так. Я нашел ее с иглой в руке в сраном мотеле за городом, — Кинг поймал слезу, скатившуюся по моей щеке, большим пальцем. — Она стреляла в тебя. Думаешь, она правда достойна этой слезы? — он удивил меня, когда слизал соленую каплю с пальца.

— Она стреляла не в меня, — защищалась я. — Она пыталась сбежать. Никки подстрелила меня случайно. На самом деле, она целилась в тебя. Мы были в отчаянии. Отчаянные люди совершают отчаянные поступки.

В этот момент я поняла, что соскучилась по Никки. Какими бы кончеными ни были наши отношения, она стала всем, что у меня было.

А теперь не существовало и ее.

— Щенячьи глазки, специально или нет, но она выстрелила в тебя. Честно говоря, если бы я нашел ее живой и если бы она снова наставила на меня пистолет, я бы прикончил ее.

— Моя жизнь похожа на все увеличивающуюся кучу вопросов, которые продолжают падать сверху, и я готова добавить к этому ещё и ответы, прежде чем потеряю остатки мозгов.

— Как… Красноречиво с твоей стороны.

— Я серьезно. Для чего ты искал меня? Зачем париться и тащить меня обратно?

— Мое решение отпустить тебя было временным помутнением рассудка. А почему я принял это решение, тебя не касается. Дело в том, что твоя подруга мертва, а ты все еще должна мне. Ты моя собственность и будешь принадлежать мне, пока я не изменю своего решения.

Он провел мокрой мочалкой по моим ногам, вытирая раны на стопах. Я вскрикнула и зажмурилась.

— Ты их почти изуродовала.

— Знаешь, такое случается, когда тебя бросают гнить в лесу, а потом ты идешь несколько миль под раскаленным солнцем, — выплюнула я.

Я ожидала, что он начнет возражать мне, вступит в словесную перепалку, но он удивил меня:

— Мне жаль. Как я говорил, это было временным помутнением рассудка.

— Ты только что извинился передо мной?

— Нет, я сказал, что мне жаль и это было временным помутнением рассудка. Я не произнёс «прости».

— Как именно я должна заплатить тебе? — нерешительно поинтересовалась я. — Мы уже говорили об этом. Мне нечего тебе дать, — я вздохнула. — У меня вообще ничего нет.

— Ты заплатишь так, как я скажу, щенячьи глазки.

— А что, если я не хочу быть твоей?

Кинг не колебался: