Кинк

– Все дело в том, что ни в любви, ни в сублимации, ни в БДСМ я не разбираюсь. До сих пор не могу понять, по каким правилам тут играют.

– Все по разным. Нет единого шаблона или сценария. Тут люди оставили себе небольшой шанс проявлять свободно свои сексуальные желания. Это не делает нас опасными для социума или пропагандирующими что-либо. Напротив, многих из представителей темы такой способ самовыражения делает безопасными.

– Почему?

– Потому что есть одна замечательная фраза: «Регулярно практикующие извращенцы в психоанализе не нуждаются».

– А почему люди приходят в тему?

– У всех разная история. Но зачастую корень ее в том, что человек не готов проявлять свое сексуальное влечение традиционным способом.

– Почему?

– Ты напоминаешь мне ребенка со своим почему. Потому что недолюбленные в детстве дети, став большими, не знают, как проявлять эту самую любовь по отношению к другим. Так они познают мир. А у тебя что?

– Мне надо написать книгу.

– О чем ты хочешь ее писать.

– Об извращенцах, наверно.

– Это заблуждение. Нас просто приучили, что спать надо в определенной позе, любить определенным способом. Выражать чувства так, как когда-то было в сериале показано. Но когда тебя накроет волна настоящих чувств, тогда ты почувствуешь себя просто песчинкой, не способной доказать океану, что ты права.

– А если этого не произойдет?

– Это происходит рано или поздно со всеми. У кого-то раньше, у кого-то позже. Все эти постулаты и правила – они удерживают сознанием то, что в принципе породило само сознание. Трудно получить эмоциональный опыт, пока работает контроллер. Поэтому, лишь отпустив свое понимание того, что с тобой извращенцы, ты сможешь написать что-то близкое к сути. Но у каждого она своя. Невозможно головой прочувствовать. Голова – она чтобы принимать решения. Заставить ее быть сердцем нереально.

– Я пока не совсем понимаю, о чем ты. Лишь осознаю, что больше мы с тобой не увидимся.

– Это не дает тебе возможности быть здесь и сейчас и получать удовольствие от того, что происходит с тобой. Ты анализируешь. Сопоставляешь ощущения с тем, что было с тобой раньше. Так любовь не приходит.

– А как приходит любовь?

– Желаю тебе это почувствовать. А теперь нам пора домой.

Споткнувшись в очередной раз о неразобранные вещи, я дала себе слово. Завтра, обязательно завтра. Я начну свой день не с выхода на сайт. А с того, что разберу то, обо что давно спотыкаюсь. Выброшу массу ненужных мне вещей.

Прекрасное, манящее солнечными лучами утро. Полная вдохновения и желания действовать я приступила к разбору небрежно разбросанных по квартире вещей. К обеду завершила то, что откладывалось мной в долгий ящик все это время. Радость от созерцания плодов труда своего подпитывала мое игривое настроение. Как же хорошо, как просторно, и почему я так долго перешагивала через все эти нагромождения и завалы. Теперь все должно пойти намного легче и проще. «Следуй за розовым кроликом», – вспомнила я, отыскав в коробке со старыми вещами пушистого розового зайца. Забавно получилось. Ведь мне его никто не подкидывал. Наверно, я сама, мечтая когда-то о своей сказке, просто бессознательно выбрала именно его. Возможно, и людей, приходящих в мою жизнь, я тоже отсеивала по принципу несоответствия этой своей сказке. Ведь если бы во мне сработали эти же мысли в момент знакомства с Елизаветой, я бы не ощутила всего того, что было за последние три дня в моей жизни.

С сегодня я попробую начать жить немного иначе. Открыв блокнот, в котором с улыбкой на меня смотрел мой портрет, я начала писать то, что за эти дни удивило меня. За этот промежуток времени, в непривычной для меня атмосфере, с людьми, которые по-другому смотрят на привычные для нас вещи. А может, все не так. Может, если бы не образ Снежной Королевы из детства, розовый кролик и все остальное. Может, вся эта история была бы совсем иной. Елизавета так и была бы женщиной в голубом платье-футляре. Тимур – мужчиной в леопардовом костюме, а Анна – случайной подружкой с тематического сайта знакомств. То есть, если я перестаю думать о своих сказках, кто-то мне вполне может предложить взамен свое видение моего мира. И что же больше ожидает читатель. Истории о том, что извращенцы – это извращенцы или просто совокупность событий, чтобы понять, как живут другие. Без моих попыток интерпретировать то, что не совсем понятно мне самой. Может, в этом и есть свобода слова. Свобода литераторов в частности. Когда в твоей голове не срабатывает цензор в каждый момент, когда ты хочешь заглянуть под тунику мужчине и понять, как выглядит его достоинство. Или это желание тоже делает меня извращенкой.