Кино и танцы 1977 (СИ)

И вот речи закончились и начался, собственно, сам парад.

Чеканя шаг, стройные коробочки одетых в парадную форму солдат, ровными рядами и колоннами, с блеском и счастьем в глазах, маршировали вдоль членов политбюро, ответственных лиц и глав различных делегаций.

В этом году на парад приехали со всего мира разные товарищи.

На трибуне Мавзолея, не считая наших, стояли и высокопоставленные лица других стран, и диктор не преминула упомянуть всех гостей:

Германская Демократическая Республика — Эрих Хонеккер.

Монгольская Народная Республика — Юмджаагийн Цеденбал.

Чехословацкая Социалистическая Республика — Густав Гусак.

Народная Республика Болгария — Тодор Живков.

Социалистическая Республика Румыния — Николае Чаушеску.

Венгерская Народная Республика — Янош Кадар.

Польская Народная Республика — Хенрик Яблоньски.

Демократическая Кампучия — Нородом Сианук.

Слушая названия этих стран, я не усмехался, а просто ржал, разумеется про себя, ибо так мерзко и фальшиво всё это звучало и выглядело. Пройдёт каких-то двенадцать лет и все они отвернутся от нас, став врагами и войдя в НАТО. Разумеется, там была и наша вина, точнее не наша, а нашего руководства, но, тем не менее, смотреть на такую фальшь было крайне противно.

На всё это я мог сказать только строчкой из песни группы «S.P.O.R.T.»: «А я не поехал. Я купил мотыля и пошёл на реку. Я люблю рыбалку!..»

https://youtu.be/7rLKK-TENrU?t=49 S.P.O.R.T. — Рыбалка

Впрочем, хрен с ними со всеми. В этой реальности они не успеют послать нас, ибо мы сами их пошлём первыми, оставив в друзьях разве что ГДР и Монголию, применив девиз: никто не забыт и ни что не забыто.

Что же касается упомянутой мной песни, то нужно сказать, иногда напевая её про себя, я думал: «А возможно ли такой бесспорный шедевр, адаптировать к местным реалиям», и однозначного ответа не находил, ибо песня, нужно сказать, подчёркивала сухость и пресность повседневных новостей этого времени.

Тем временем парад вступил в самую интересную фазу — проход военной бронетехники.

Собственно сама бронетехника была, по-моему мнению, старовата, ибо я видел и получше, но это только по-моему… Однако это я… Другие же участники парада и зрители, глядя на всю боевую мощь нашей армии, смотрели на боевые машины, что называется: во все глаза.

Лязг гусениц и рычание дизелей, закоптив «пол неба», в скором времени закончился и в самом начале Красной площади — рядом с музеем Ленина, стали формироваться колонны тружеников с красными транспарантами в руках.

Такая массовая демонстрация трудящихся, приехавших в этот день на главную площадь страны, должна была показать всему миру правильность нами выбранного пути и сплочённость партии, правительства и народа вокруг светлой идеи.

Я разлил по чашкам чай, отрезал нам с мамой по кусочку торта и стал всматриваться в первые формирующиеся ряды, пытаясь прочитать, что написано на больших транспарантах красного цвета, которые демонстранты держали в руках.

Вот камера приблизила картинку и стало ясно, что впереди всех демонстрантов в первом ряду, поделённом на сектора, стоят люди с транспарантами, на которых написаны все районы города Москвы 1977 года: Москворецкий, Пролетарский, Ленинский, Красная Пресня, Фрунзенский, Свердловский, Дзержинский, Бауманский и другие районы.

В груди защемило. Я вновь испытал чувство чего-то родного близкого и одновременно далёкого. Чего-то любимого и безвозвратно потерянного навсегда. На душе моментально стало пусто. Было ощущение, что из меня буквально ножом, без всякого наркоза, по живому, вырезали огромный кусок меня, моей сути. Вырезали и выкинули, за ненадобностью, прямо у меня на глазах в грязную и вонючую канаву.

В груди всё сжалось, а дыхание перехватило.

— Ёлки-палки, — прошептал я, вытирая вдруг заслезившиеся глаза.

— Саша, что случилось? Ты что плачешь? — удивилась мама.

— Нет, мам, это просто слёзы счастья, — абсолютно нелогично произнёс я, пытаясь сдержать нарастающую истерику. — Просто мне хорошо, вот что-то и накатило.

— Экий ты у меня чувствительный, — сказала она и, подойдя ко мне, погладила по голове.

И я заплакал…

Успокаивался я несколько минут. А потом мама решила отвлечь меня, предложив съесть ещё по кусочку вкусного «Ленинградского» торта.

Я был не против. Быстро сходил в ванну и умылся, по дороге пытаясь проанализировать, что со мной только что произошло.

На самом деле я понял, что это был какой-то незапланированный и неожиданный приступ ностальгии, но абсолютно непонятно было с чего бы мне вдруг грустить и ностальгировать? Если бы такая ситуация произошла в прошлом — будущем, как бы абсурдна эта формулировка не звучала, то я это понять смог бы легко. Допустим, я сидел бы вечером перед компьютером, смотрел бы парад 1977 года и выпивал бы, что называется: за Родину! За Сталина!

Это бы было понятно…

Прошедшая молодость… Погибшая страна… Ушедшие родные… Такой приступ был бы абсолютно оправдан и мотивирован. Но не этот… С чего бы ностальгии накатывать сейчас, когда я молод, удачлив, богат, красив и у меня вся жизнь впереди?