Кино кончилось. Дублей не будет

– А я тебе обещаю, что в следующий раз сожгу тебя как фашистский танк под Москвой и на ремонт не поставлю. А пока гуляй. Можешь Вильяму пожаловаться, только не забудь сказать, что ты его сдал. Думаю, можно тебя сгружать, – сказал Максим.

Помазов кивнул и остановил машину. Максим вышел, дождался, когда с Шаповалова снимут наручники, схватил его за шкирку, как нашкодившего пса, вытащил из салона и вытолкал на газон за обочиной.

– Ты еще об этом пожалеешь, капитан! – хищно сощурив глаза, прошипел Шаповалов.

Максим ничего не сказал. Не только в кино, но и в жизни в таких случаях полагалось смерить ничтожество презрительным взглядом. Так он и сделал.

Максим вернулся в машину, закрыл дверцу и даже не глянул в сторону Шаповалова. Зато Зыков внимательно наблюдал за ним.

– Джип к нему подъехал, – прокомментировал ситуацию он. – Садится.

– А перья за собой все собрал?.. – с усмешкой спросил Помазов. – Неплохо мы этого павлина общипали.

– Надо было его все-таки подпалить, – заявил Зыков. – Так ощипывать легче.

Помазов через плечо глянул на Максима и спросил:

– Много цветов сгорело?

– Много. Пионы, розы, хризантемы. И Шаповалова сажать нужно, и цветы. Его на одну грядку, цветы – на другую. Но с ними возиться приятней. После них руки мыть не надо.

– А после этого гладиолуса придется. – Зыков поднес ко рту растопыренные ладони и подул на них.

– Аромат от него, может, и неприятный, но информацию он дал. Вильям беспредельничает.

– И нам с Ритой мстит, и блатных подставляет.

– Хорошо, если только дом сгорит. А вдруг вместе с тобой? – проговорил Зыков.

– Я для вас не потеря. Нового опера пришлют.

– Еще одну звезду экрана? – Помазов улыбнулся.

– А на меньшее вы уже не согласны?

– Умеешь читать мысли. Хороший опер.

– Да, и первое дело, можно сказать, раскрыл. Как ты узнал, кто горючку во двор забросил?

– Да к соседке зашел, вопросы задавать начал, смотрю, темнит. Потянул за ниточку, узелок и развязался.

– Мы ведь тебя только по кино знали, – сказал Зыков. – Ты вот думаешь, что мы тебя не так приняли. А как еще? Ты такой весь из себя. Все бабы в отделе на ушах! Юрьев, Юрьев!.. Думаешь, нам не обидно?

– Денис к Лизавете неровно дышит, а она уже замуж за тебя собралась, – проговорил Помазов. – Старший лейтенант Капитонова из следственного отделения. Только я тебе ничего не говорил.

Максим видел какую-то милую светловолосую девушку с кукольными глазами. Она очень странно посмотрела на него, когда он проходил мимо. Погоны старшего лейтенанта на плечах. Может, о ней разговор?

– Товарищ майор шутит, – хмуро буркнул Зыков.

– А Лизавета с нами по кражам работает. Рука об руку будете.

Помазов и без того выглядел молодо, а тут еще и мальчишество в нем прорезалось. Глянешь и не поверишь, что майор полиции. Пацан пацаном.

– Хватит! – Зыков надулся.

– А что не так? Макс должен знать, что Лизавета занята. На чужой кузовок не разевай роток! Вы меня поняли, товарищ капитан? – строго спросил Помазов.

– Если виноват, исправлюсь. И больше не буду.

– А что, уже было?

– Это допрос?

– Допросов не будет. – Помазов качнул головой. – Если вдруг что, Зыков тебя сразу кастрирует. Как барашка. Чик, и нет звезды! Вместе с гонорарами!

– Гонорары уже все пропиты.

– Что, совсем ничего не осталось? – Зыков с намеком глянул на него.

– На троих сообразить как-нибудь хватит. Если товарищ начальник разрешит.

– А почему нет? – сказал Помазов. – Деньжат мы добавим. Посидим нормально. Я знаю одно приличное место.

Глава 8

Фокус не удался. Одна кегля устояла. Снова нужно катить шар. Левой рукой Вильям схватил Шаповала за шею, правой – за волосы, согнул его, склонил голову над дорожкой.

– Посмотрим, как твоя башка покатится!

– Вильям Андреевич, не надо! – захныкал Шаповалов. – Я им про вас ничего не сказал.

– А менты не догадались? – Вильям зло глянул на Ухвата. – Чего встал? Топор неси! Башку рубить будем!

– Вильям Андреевич! – Шаповалов опустился на колени.

Он понимал, что убить его могут легко и просто. Здесь же, на территории охранного предприятия, и закопают. А голову можно залить эпоксидной смолой, сделать из нее шар и потом катать по единственной дорожке в зоне отдыха. Здесь все свои, никто ничего не скажет.

Вильям брезгливо оттолкнул от себя Шаповалова, но тот снова встал перед ним на колени. Взгляд у него, как у преданной собаки.

– Что скажете, все сделаю!

– Все?

– Все!

– И Серба завалишь?

– Так его же нет.

– Но менты думают, что ты его завалил.

– Они меня на понт брали. Чтобы расколоть. Но я про вас и слова не сказал.

– А то Юрьев не понял, от кого сюрприз. И Серба на меня валят. Что это все значит? Говори! – потребовал Вильям.

– Менты совсем оборзели!

Вильям опустился в кресло, забросил ногу на ногу и движением руки велел Шаповалову подняться.

«Менты действительно нюх потеряли, – подумал он. – Зыков отказывается брать трубку, на контакт не идет. Все потому, что мне шьют Серба. Замараться Зыков боится. А сегодня еще и на Шаповалова наехал. Как будто не знает, кто за ним стоит.

Юрьев – отдельный разговор. С ним особые счеты. Надо было вчера бутылку в дом забросить. Зря я решил не доводить дело до греха».