Кино, масоны и любовь

Я спустилась вниз и уселась на заднее сиденье автомобиля, предполагая, что мы поедем в той же компании, что и вчера. Но Ирвин, выйдя из дома, сразу направился к кабине водителя. Я засмущалась, не зная как себя вести. Он тоже молчал, только кивнул мне, когда садился. Не хотите говорить? Ну и не надо. До яхты доехали молча, поднялись на борт. Сегодня здесь никого не было, только мы одни.

Ирвин сразу же встал к штурвалу, и мы направились в открытый океан. Мягкий темный вечер опустился на землю. Берега уже было не видно, а мы все мчались и мчались вперед. Я просканировала своего спутника, надо же мне знать, как себя с ним вести? Почувствовала горечь, недовольство и злость, и опять эти умножения трехзначных чисел.

Обследовав яхту до последнего закуточка, вдоволь надышавшись океанским воздухом и не дождавшись ни одного слова от Ирвина, я сама решила подойти к нему.

— Мы уже достаточно отплыли, Ирвин? Надеюсь, вы найдете дорогу назад?

— Да, без проблем. Я включу навигатор и поставлю на «автопилот», мы вернемся тем же самым путем, каким приплыли сюда.

— Тогда, может быть, поужинаем? Там внизу накрыт очень соблазнительный стол.

— Как скажете, мисс Вареску.

Я не стала его поправлять, повернулась и пошла вниз, в салон, где был накрыт шикарный стол.

Мы расселись на разных его сторонах. Ирвин предложил мне вина, я выбрала, он налил, а потом мы принялись в тишине поглощать ужин. Чем — то мне эта сцена напомнила ужин в «Монмаранси». Мы тоже тогда начали с молчаливого поедания рыбы.

— Ты принципиально решил со мной не разговаривать? — не выдержала я.

— Я готов. Задавайте тему. Вы моя гостья, и я хочу, чтобы ваш отдых здесь прошел как можно лучше.

— Почему мы снова на «вы»?

— Извини, привычка. О чем будем разговаривать? Могу рассказать об устройстве этой яхты, она уникальна в своем роде.

— К черту яхту. Я хотела поговорить о сегодняшней ночи.

Он на несколько секунд замер, потом откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и произнес:

— А что насчет ночи? Тебе не понравилось? Есть какие— то другие предложения?

А он меня бесит! Я закусила губу и удила и понеслось:

— Нет, мне все очень понравилось, так понравилось, что я готова повторять это снова и снова, только я не поняла, почему у тебя в конце так испортилось настроение? Я не могу понять, почему портрет девушки, очень похожей на меня, стоит у тебя в спальне? И где — то в глубине себя я все— таки понимаю, что ты хотел ее, а не меня. И это….. по меньшей мере, обидно.

Я закусила губу, стараясь не расплакаться. Почему— то сейчас, высказав ему все это в лицо, мне стало так себя жа — а–алко и оби — и–идно. Ирвин вскочил со своего кресла, подбежал ко мне и крепко прижал к груди. Его большая ладонь нежно гладила меня по спине, а губу шептали успокаивающие слова:

— Т — шшш, не надо плакать, девочка. Я дурак, я должен был сразу тебе объяснить…

— Что объяснить? — Я подняла к нему глаза. — У тебя поэтому испортилось настроение?

— Извини, я взбесился по поводу одежды. Ты явно не хотела афишировать наши отношения, ты не захотела, чтобы кто— то узнал о нас. Я подумал …. Так, ерунда, — он встряхнул головой.

— Ты подумал, что я искательница приключений?

— Ну, что— то в этом роде, — пробормотал он. — Я подумал, что для тебя наша ночь была всего лишь эпизодом. Ты оказалась здесь случайно, произошло то, что произошло, а потом ты вернешься в город к своему режиссеру, напрочь забыв обо мне. Твоя жизнь вернется в свое русло, а я не хочу этого. Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты осталась со мной.

О — о–о! У меня непроизвольно открылся рот.

— Я уже давно решила оставить Стефана, — почему— то сказала я. — Просто…. Мне его жалко. Он, как ребенок.

— Может быть, я спешу, и тебе это покажется странным, но я люблю тебя давно.

Я недоверчиво хмыкнула. Он покачивал меня в своих объятьях и тихо — тихо говорил:

— Та девушка на фотографии — это Мэл. Мы учились с ней вместе в Гарварде. Она погибла. Мы любили друг друга. Я не могу описать словами то, что чувствую, поэтому рассказываю, как могу. Она единственная девушка, которую я любил. У меня были женщины — разные, не скажу, что много, по необходимости. Но такого, что я чувствовал к Мэл, я не чувствовал больше ни к кому.

— Как она погибла?

— Гонки на мотоциклах. Это я привил ей любовь к «Железным коням». Это я, в тот день, не запретил ей участвовать в гонках. «Последний раз и все, Ирвин, — говорила она тогда мне, — скоро мне будет нельзя». Она была беременна от меня. Шесть недель.

— Она погибла беременная? — я вскрикнула от ужаса.

— Да, и я знал об этом. Просто в молодости все воспринимается проще. Живота видно не было и вообще, она была такой же, как всегда. Мы собирались пожениться, просто с деньгами тогда было туговато. Я же рассказывал, что последние два курса сам платил за Гарвард.

— Да. Мы похожи, — медленно проговорила я.

— Я, когда увидел тебя в том первом фильме, просто глазам своим не поверил. Пересматривал его раз десять за ночь, и в основном те сцены, где играешь ты. А потом, я захотел больше узнать о твоей жизни. Ты извини, но ты все это время была под наблюдением.