Кино: Перезагрузка богословием

Смотрю – сидит паренёк студенческого вида и читает книжку с явно буддистскими картинками. Ну, думаю, парень, твоя карма тебя сегодня здорово подвела. И подсаживаюсь к нему. Вскоре наш разговор переходит к “Матрице”. Оказалось, что наши восприятия этого фильма совершенно совпадают. Он сказал, что ему, как буддисту, первая серия очень понравилась, а вторая, на его взгляд, гораздо хуже - «в ней есть что-то небуддистское». Оказалось, что не только я, христианин, почувствовал различие мотивов первой и второй серии “Матрицы”, но и буддист тоже это уловил. Другое дело, что он еще был слишком молод, чтобы ословесить эту свою верную интуицию.

Так что же во второй «Матрице» небуддистского?

Первая новая черта: Космос буддизма находится в движении безначальном (и в этом смысле беспричинном) и бесцельном. Но во второй «Матрице» причинность оказывается телеологической: нечто создано и действует потому, что предназначено именно для этого действия. Недостаточно объяснения кармического: «потому, что». Требуется объяснение, предполагающее Замысел: «для того, чтобы».

Вторая не-буддистская сюжетная линия второй «Матрицы»: идет спор о человеке. Может ли человек, клонированный машинами, вскормленный ими и ими же запрограммированный, сохранить в себе источник свободы? Люди сами зачернили и небо и свои души (см. «Аниматрицу»). Машины усугубили их несвободу[10].

Как говорил Борис Пастернак, «Вечность, быть может, - опаснейший из мятежников». Бог Библии свободен от законов космоса и уж тем более от законов, которые создает себе человеческая стая. Поэтому Вечность может бунтовать против порядков, сложившихся во времени (и в «карме»).

То, что в человеке от такого Бога, может и его сделать свободным бунтовщиком.

Главный вопрос второй «Матрицы» – вопрос о свободе человека. Сам бунт Нео – свободен или нет? Или это средство для перезагрузки и обновления самой системы, самой Матрицы. Запрограммирован бунт Нео или нет?

Сама постановка этого вопроса мгновенно возвращает фильм “Матрица” в поле христианской культуры. Для любого человека, воспитанного в европейской, христианской культуре, естественно останавливать поток религиозной мысли и проповеди встречным вопросом: а как совместить свободу человека и существование Бога? Если есть Бог, как можем быть мы? Если есть Его всемогущество, что значит наша свобода?

Уже в начале пятого столетия христианской истории римский философ и поэт Боэций так обострённо изложил эту проблему: “Какое божество меж истин двух войну зажгло?”. Под двумя истинами понимаются два догмата христианской веры. Первый догмат: вера в Бога как Вседержителя («без воли Отца вашего и волос с головы вашей не упадёт»). Второй догмат – догмат нашей свободы и ответственности. Как это совместить? Если даже волос не падает без воли Бога, то где наша свобода?

Нельзя сказать, что мы на 90 процентов зависим от Бога, а на 10 – от нас самих. Нет. И то и другое верно на 100 процентов. На 100 процентов всё зависит от Бога и на 100 процентов мы ответственны за свою жизнь и за свою смерть. Как это совместить? В рамках нашего Евклидова ума (термин Достоевского) мы этого не можем. Для этого надо выйти из “матрицы” нашего мира, посмотреть со стороны, и только тогда мы наконец поймем, как же был устроен дом, в котором мы жили.

Христианская культура и по сю пору умеет совмещать эти два тезиса. Вячеслав Бутусов в одной песне поет о Божием Промысле («С неба падает снег – значит, Небу так надо»), а в другой говорит о нашей полной свободе («Твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад»).

На уровне теории христианская философия за все эти века ответа так и не дала. Но на уровне практики есть великий ответ Фомы Аквинского: “Мы должны молиться так, как если бы всё зависело только от Бога, а работать мы должны так, как если бы всё зависело только от нас”. В первой «Матрице» эта формула звучит так: «Что вам нужно, кроме чуда? — Оружие. Много оружия». На чудо надейся, а сам не плошай…

Надо заметить, что эта логика работает и в современной науке: объясняющую модель ученый должен выбрать в зависимости от того, какую именно задачу он решает сейчас. И модели эти могут быть взаимоисключающими, как скажем, в теории корпускулярно-волнового дуализма.

Буддизм же не объясняет, как человек может остановить поток кармы, если законы кармы правят всем[11]. Философия индуизма не ставит вопрос о том, как человек может быть свободен, если все в мире есть Божество. Если человек есть частица Божества, то как частица может быть свободна от того Целого, частью коего она является?

Но “Матрица” ставит этот вопрос. Во второй серии все персонажи убеждают Нео в том, что он – не свободен, что от него, по большому счёту, ничего не зависит. Выбор сделан. Жребий брошен. Программа запущена. Нео же настаивает на своей свободе. Само наличие этой дискуссии уже выдает приписку «Матрицы» к порту христианской культуры.