«Кино» с самого начала и до самого конца

Мы были очень довольны предложением руководства рок-клуба — концерт на большой сравнительно сцене, на более или менее приличной аппаратуре, перед большим скоплением публики — мы могли показать и свою музыку, и свои костюмы, и свою позицию по отношению к рок-революционерам, и ещё что-нибудь… Вообще, концерты в рок-клубе были по-настоящему чистым искусством — никакой практической пользы они никому не приносили. Музыканты играли для собственного удовольствия, зрители в зале выпивали-закусывали, в буфете продавали сухое и коньяк, кофе и бутерброды с икрой… Клуб, короче говоря. Но монополия — есть монополия, и за «левые» концерты, например, в Москве, за которые музыкантам платили деньги, чтобы те могли худо-бедно существовать, и которые проводились без ведома и в глубокой тайне от рок-клуба, могли из этого самого клуба с треском вышибить. На первый взгляд, это музыкантам ничем не угрожало в материальном, опять-таки, плане, но это только на первый взгляд. Утратив членство в рок-клубе, музыканты из разряда «самодеятельных артистов» автоматически переводились в разряд «идеологических диверсантов», «тунеядцев», «диссидентов», «антисоветчиков» и прочая и прочая… А поскольку пятьдесят процентов подпольных концертов заканчивались обычно (иногда ещё не начавшись) всеобщей поголовной проверкой документов и выяснением личностей, то здесь музыкантам приходилось уже туговато. Члены рок-клуба ещё могли что-то мямлить про залитованные тексты, показывать бумажки с синими печатями Дома народного творчества и валить всю вину (вину?!) на Облсовпроф или какой-нибудь ещё культпросвет, а не члены такого удовольствия были лишены, и им приходилось выкручиваться самим, и не всегда это проходило удачно. Да.

Мы уточнили у нашего руководства подробности — день и час концерта, а также выяснили, кто ещё будет играть, кроме нас. Заявлена ещё была какая-то незнакомая новая группа, затем — «Группа под управлением Александра Давыдова». Их мы тоже не слышали раньше, да и не могли — группа только-только начинала, но внешний вид коллектива нам с Витькой понравился. Эти ребята тоже остались после собрания что-то выяснять, и мы их смогли рассмотреть поближе. Все они были в чёрных кожаных курточках или пальтишках, в чёрных очках, с аккуратными стрижечками и очень интеллигентными манерами — особенно низенького роста паренёк, которого все называли Гриней. Сашку же Давыдова мы немного знали — слышали какие-то его предыдущие проекты, он был неплохим гитаристом, с кайфом играл блюзы в аккуратной манере Эрика Клэптона, но сейчас, судя по внешнему виду его музыкантов, он затеял что-то совсем новое.

По рок-клубовской разнарядке «Кино» должно было открывать концерт, потом — две группы, включая команду Давыдова, а в заключение, видимо, чтобы удержать зрителей в зале на бездарных новых неизвестных группах, должна была играть знаменитая команда, работающая ещё с середины семидесятых, всеми (кем?…) любимая и почитаемая, зубры настоящего социального хард-рока, название только вот забыл, к сожалению…

Никто не любит почему-то играть первым номером, открывать концерт, а нам было всё равно, даже привлекало то, что мы обрушимся на головы неготовых ещё, непроснувшихся зрителей и уж, во всяком случае, останемся в их памяти, выступив первыми. Мы вышли на улицу Рубинштейна и неторопливо пошли в сторону резиденции Майка. Светило солнце.

Идёшь по улице один,
Идёшь к кому-то из друзей.
Заходишь в гости без причин, —
Ты хочешь свежих новостей.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит…

Звонишь по телефону всем —

Кого-то нет, а кто-то здесь,
Для разговора много тем,
Для разговоров время есть —
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.

Узнал, что где-то пьют вино,

А где-то музыка слышна.
И ты идёшь туда, где пьют,
И ты берёшь ещё вина.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.

Там кто-то спор ведёт крутой,

А кто-то просто спит давно.
И с кем-то рядом ты сидишь,
И с кем-то вместе пьёшь вино.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.