"Кинофестиваль" длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке

Глупейшую эту ложь не стоило бы и пересказывать, если бы не имела она определенного нешуточного аспекта: они ведь не просто мошенничают, не просто заметают следы, но и угрожают нашим зарубежным корреспондентам, изображая их агентами-похитителями и как бы объявляя тем самым негласно вне закона. Грозятся повторить на ком-нибудь другом все, что случилось с О. Битовым? Запугивают?

Ну что ж, мы не струсим. Мы советские люди. Для нас не устарели слова поэта: «В наших жилах — кровь, а не водица, мы идем сквозь револьверный лай». Мы будем, как он завещал, «воплощать в строки» наше правое советское журналистское дело.

МОСКВА. ТРИ ГОДА СПУСТЯ (вместо эпилога)

Интервью иностранным корреспондентам по поводу этой книги

Интервью, с одной стороны, воображаемое: рукопись я им на отзыв не давал. Но, с другой стороны, воображаемое — не значит вымышленное. На протяжении всех трех лет начиная с пресс-конференции 1984 года господа корреспонденты, представляющие самые разные издания, наперебой старались подкинуть мне вопросик «на засыпку», поймать на каком-нибудь противоречии, пусть второстепенном, представить меня человеком крайне неуравновешенным либо не тем, за кого себя выдаю, короче, не заслуживающим доверия.

Преуспеть-то они не преуспели — иначе не понадобилась бы сложная и дорогостоящая затея с «Британией Битова», — но и я ни разу не видел в западной печати своих ответов без искажений и купюр. Есть у господ корреспондентов привычка оставить от развернутого ответа две фразы, а между ними насовать собственных комментариев, да еще и смешать одно с другим погуще, чтоб читатель ни боже мой не разобрался, что я в действительности говорил. Мне такая привычка почему-то не нравится.

О книге, коль скоро я публично обещал написать ее, тоже спрашивали не раз. Может быть, я пристрастен, но каждый раз меня посещало подозрение, что мне в душе желают всяческого провала. Сенсация сенсацией, но уж больно неудобную тему я поднимаю, постыдную для «свободного» и «цивилизованного» Запада, и хорошо бы мне по любым причинам не довести дело до конца.

Итак, интервью воображаемое, а вопросы подлинные. Я даже попытался передать их своеобразный тон, вежливо-недоброжелательный, кисло-уважительный. Что до ответов, они тоже даются не в первый раз, а вот публикуются в полном виде впервые.

— Теперь-то вы наконец рассказали все, что хотели?

— Нет, не все. Год — это долгий срок, а год на чужбине, в принудительной разлуке с родными и близкими, да еще сопряженный с каждодневным мучительным риском, долог тем более. Впечатлений он оставил массу, и не только отрицательных, — я упоминал об этом в книге, нелишне и повторить.

Но есть впечатления и не положительные и не отрицательные, а просто побочные, пришедшие попутно. С ними пришлось подчас поступать сурово, сводить их к минимуму, а то и откладывать до лучших времен. Читатель заметил, что я не стремился укладывать каждую строчку в прокрустово ложе заданной схемы, не трактовал свою задачу прямолинейно, позволял себе и повспоминать и порассуждать. Однако всему надо знать меру, и, если я чувствовал, что какой-то дополнительный сюжет требует отдельной главы, а на меньшее не соглашается, я наказывал его за строптивость и пропускал. Иногда в результате тяжелой борьбы с собой.

Утешаюсь тем, что отложенное — не потерянное. Надеюсь, если буду жив, найду еще повод рассказать подробно и о шекспировском Стрэтфорде, и об экзотическом Маракеше, и о многом другом.

— Что ж, выходит, вы намерены эксплуатировать золотую жилу — свой «кинофестиваль» — до самого смертного часа?

— Еще осенью 1984 года, прочитав газетные репортажи, одна литературная дама напророчила, что это «кинофестиваль» длиною не в год, а в жизнь. Тогда я решил, что дама шутит, причем бестактно. Увы, довольно часто случается, что «плюшевые пророки» оказываются правы. Я и рад бы забыть все, что случилось, порой очень хочется забыть, так ведь вы же, господа, не даете.

— Мы? Как прикажете вас понимать?

— Когда ваш коллега Джон Баррон сформулировал мне в назидание принцип вывернутой перчатки, он знал, что говорил. Принцип этот вошел в вашу профессиональную практику так прочно, что применяется, можно сказать, автоматически.