"Кинофестиваль" длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке

Что же там так завораживает? Что высекает в душе искру, похожую на любовь с первого взгляда? Святой Марк, Дворец дожей, Мост вздохов? Именно этот «кусок застроенного пространства» славит Пастернак, но фокус в том, что со ступенек вокзала Санта-Лючия ничего этого не видно. Первое свидание с Венецией по необходимости кратко: от вокзала до пристани на Большом Канале — сто шагов, не более. А все-таки и их довольно, чтобы личность неповторимого города взяла над тобою власть, просочилась в кровь, как сладкая отрава, чтобы искра внезапной, неодолимой любви полыхнула ошеломляюще и уже не гасла.

Я ленинградец, а Ленинград, как известно, нередко сравнивают с Венецией. По-моему, это несправедливо по отношению к обоим городам. Пусть себе киношники снимают с успехом венецианскую натуру на Мойке. Кино воздействует лишь на зрение и слух, и два чувства обмануть проще, чем все пять разом. Аромат у каждого из городов неповторимо свой: Ленинград — город северный, Венеция — южный. Оба — поэмы из воды и камня, но написанные в разной манере и на разных языках.

Прежде всего Ленинград просторен, а Венеция тесна. Знаменитая пьяцца, площадь Святого Марка, в Ленинграде показалась бы скромным двориком. Глянцевые виды на Кампаниллу (с голубями) или на Лагуну (с гондолами), на мой вкус, лишь визитные карточки, представляющие имя и звание, но не характер того, кому посвящены. И суета торговых рядов на мосту Риальто и рядом с ним характерна не в большей мере, чем любое людское торжище. Чтобы ощутить чары венецианской поэмы, надо дать заманить себя в сторону, в какую угодно сторону, в переулочки и проулочки, проходики и проходные дворы (где двор, где улица — не поймешь, да и несущественно это). Постоять или посидеть, если скамейка сыщется, у какого-нибудь канала или канальчика, желательно безымянного, не только не судоходного, а и не «гондолоходного» даже. Нырнуть наобум во мрак узкого-преузкого лаза меж облупившихся, а то и заплесневелых стен — и снова вынырнуть в пятне света над тинистой стоялой водой, и снова увидеть тугие или провисшие веревки с бельем, флагами расцвечивания перечеркнувшие квадратик неба. (Считается, что это неаполитанский колорит, но и венецианский в не меньшей степени.) Короче, надо позволить себе заблудиться, благо заблудиться в Венеции никак нельзя: она, повторяю, тесна, и в тот самый миг, когда почудится, что заблудился, хитросплетение улочек и канальчиков обязательно выведет на бесспорный, всемирно известный ориентир.

У Лукино Висконти есть фильм «Смерть в Венеции». Возможно, его включали в программы кинофестивалей, но если да, то задолго до 1983 года. Основное действие там происходит на острове Лидо. Но когда герою становится плохо, совсем плохо, камера переносит его и нас в лабиринты исторической части города. Дует знобкий осенний ветер (забыл название), арки и щели дворов-улиц наваливаются справа и слева, спереди и сзади, кренятся, давят, душат, падают, и смерть приходит как избавление.

Ну а при чем тут чары? — спросите вы. Во что влюбляться? Что это за поэма, которая норовит обернуться кошмаром? Погодите, не выносите поспешных приговоров. В первых числах сентября не было стылых осенних ветров, а был легкий ласковый бриз. Ничто ниоткуда не наваливалось, кроме извечной, независимой от страны пребывания, беды — нехватки времени. И запах водорослей и свежей рыбы — запах моря — смешивался с запахами кофе и специй — запахами юга, и вся эта гамма дробилась и множилась в плавильне прогретых солнцем стен, а поверх коктейля ароматов, как терпкая вишенка, лежал специфический венецианский дух. Может, это и не запах или не только запах, но за неимением более точных слов я определил бы его как запах тления.

Это же, увы, неоспоримая истина: Венеция разрушается, приходит в упадок. Разные силы тому причиной, природные и рукотворные, климатические и социальные, не стану их перечислять. В Соединенных Штатах мне рассказывали, что среди проектов спасения города сокровищ встретился и трагикомический: некий миллиардер-меценат пожелал завещать венецианцам все свое состояние при условии, что… Венеция будет разобрана по кирпичику и перенесена за океан, к берегам Флориды: там, мол, и климат вполне подходящий, и туристов не убавится, и вообще американские инженеры подведут под Дворец дожей железобетонный фундамент, рассчитанный самое малое еще на тысячу лет. К счастью, сие предложение никто пока серьезно не рассматривал, но все же: как добиться, чтобы чудо не утонуло, как его уберечь?